Желтые розы
Шрифт:
Форд услышал, как она ахнула, и с беспокойством устремил на нее взгляд.
— В чем дело?
— Я вспомнила одну вещь!
Он затаил дыхание.
— Что? Скажи мне, скажи скорей!
— У меня в детстве был калейдоскоп. Ну, ты знаешь, такой...
— Я знаю, что такое калейдоскоп, — нетерпеливо прервал он ее. — Так что?
— Вот его я и вспомнила.
— А я думал, что-то важное, — сказал он, явно разочарованный. — Думал...
— Но это важно. Разве ты не понимаешь? — взволнованно сказала она. — Восстановлен еще один фрагмент
Форд кивнул.
— А еще что-то из детства помнишь? Родителей, например?
Кэй закрыла глаза, напрягла память и увидела себя. Вот она вертит в руках калейдоскоп и любуется волшебными орнаментами. Увидела она и комнату, в которой находилась: крохотную, с каменным полом, ковриком на полу, с отполированной до блеска мебелью и небольшими решетчатыми окнами, сквозь которые светило солнце.
— Нет, ничего кроме комнаты, — ответила Кэй. — И в ней никого больше не было.
— Постарайся припомнить еще что-нибудь, — сказал Форд. — Это уже шаг вперед.
Но у Кэй от напряжения разболелась голова.
— Бесполезно, Форд. Я не могу так напрягаться.
В эту ночь они оба легли спать грустные. Лежа в своей постели, Кэй размышляла, стоило ли ей отказываться от близости с Фордом. Может быть, надо было предъявить на него свои права, а не отдавать без борьбы другой женщине? Правда, не какой-то другой женщине, а возможно, ее родной сестре, с которой ей не хотелось бы ссориться из-за Форда. Карина первая полюбила его, и он должен сохранить ей верность. И Кэй считала своим долгом отказаться от Форда.
Утром Форд, как обычно, был очень заботлив. Спросил, как ее нога, усадил за стол и поставил перед ней завтрак. Никто из них пока не вспоминал про Карину, но, когда раздался звонок, они в один голос воскликнули:
— Карина!
Форд пошел открывать дверь. У Кэй вырвался тяжелый вздох, когда она вновь увидела свое отражение. Больно было сознавать, что кто-то так жестоко с ними обошелся.
Карина тоже внимательно вглядывалась в Кэй, думая, наверное, о том же.
— Ты завтракала? — спросил Форд, приглашая ее за стол.
— Очень рано. Проснулась на рассвете и ждала, когда будет прилично предстать перед вами. Но чашку кофе выпью с удовольствием.
Форд принес еще одну чашку и налил ей кофе. И он, и Кэй смотрели на нее выжидательно.
— Ну, что тебе удалось разузнать? — спросил Форд.
Карина бросила пристальный взгляд на Кэй.
— Что мы, без сомнения, близнецы.
Повисла напряженная тишина, хотя все они понимали, что другого объяснения быть не могло. Кэй вдруг робко засмеялась. Карина взглянула на нее и встала. Кэй неловко из-за больной ноги поднялась тоже. Обливаясь слезами, они бросились друг другу в объятия.
При виде этой сцены даже у Форда навернулись на глаза слезы. Некоторое время никто не мог вымолвить ни слова.
— Таких волнующих минут мне еще никогда не приходилось переживать, — охрипшим от волнения голосом сказал, наконец, Форд.
— Не верится, — прошептала Кэй.
— Да, невероятно, — отозвалась
— Почему нам ничего не сказали?
— Почему нас разлучили?
Но ответа на эти вопросы не было.
— Мне дали посмотреть только алфавитный указатель, а не саму запись о рождении, — сообщила им Карина. — Там были только наши имена. Они шли одно за другим. Женщина, которая мной занималась, посоветовала мне посмотреть в свое свидетельство о рождении, потому что там, в случае рождения близнецов, указывается время их появления на свет. В моем это есть. Но я не знала, что такая запись делается не в каждом свидетельстве. Так что, если ты посмотришь в свое...
— У меня его нет, — тихо сказала Кэй. — Наверное, оно осталось там, где я жила.
— О Господи! Я совсем забыла, что ты ничего не помнишь, — озабоченно сказала Карина. — Можно было бы получить копию, но нет смысла. Вернется память, и ты найдешь оригинал. Но кое-что я все-таки узнала, — весело сказала она. — Тебя зовут Кэйли.
— Кэйли, — повторила Кэй, как бы вслушиваясь, как это звучит. — Мне нравится. Звучит неплохо. Как ты угадал, Форд, назвав меня Кэй!
— Да, счастливая догадка. Я так рад, что ты наконец обрела настоящее имя, Кэйли. Красивое имя для красивой женщины.
Сестры сели, но продолжали держаться за руки. Они засыпали друг друга вопросами. Кэй было грустно, что она не может на них ничего ответить. Но о Карине и отце она узнала многое.
— Он был бродяга, — призналась Карина. — Когда я была ребенком, мы объездили всю Америку. И даже когда вернулись в Англию, на одном месте долго не задерживались. К тому же он много пил. Это его и сгубило. Он умер от цирроза печени, когда мне исполнилось тринадцать. Меня воспитывали чужие люди.
Кэй было неприятно, что ее отец оказался алкоголиком, и грустно, что она его никогда не знала.
— А мама?
Карина пожала плечами.
— Отец говорил, что она умерла, когда мне было Два года. Поэтому он и отправился в Америку. Не мог оставаться там, где его преследовали бы воспоминания.
— Но почему он не взял меня тоже? — По щекам Кэй вновь потекли слезы. Как горько сознавать, что она была никому не нужна!
— Этого я не знаю, — ответила Карина. — Ужасно, правда? Мне кажется, мы никогда не узнаем причины. Но слава Богу, мы хоть нашли друг друга.
Кэй кивнула и стиснула руку Карины.
— Хотелось бы узнать, что было со мной. Удочерили меня или я тоже воспитывалась у чужих людей?
— Когда-нибудь узнаешь. Хочется надеяться, что это будут счастливые воспоминания.
И наконец Кэй задала тот вопрос, который вертелся у нее на языке с самого утра:
— Карина, я хотела узнать, не могла бы ты сказать мне, где живет Чарльз Форестер?
Она почувствовала, как напрягся сидевший рядом Форд. Это был человек, который явился причиной его разрыва с Кариной, человек, которого он ненавидел всеми фибрами души. С другой стороны, он понимал, как важно было Кэй найти Чарльза и поговорить с ним.