Жемчужина дракона
Шрифт:
Он только тяжело вздохнул и удрученно покачал головой.
— Не бойся, — повторила я его слова, когда он утешал меня перед нашим первым разом любви. — Я читала об этом в старинной книге, когда была в монастыре. Один человек, которого ложно обвиняли, поступил так… — и я рассказала ему план, который придумала ночью.
— Это рискованно, — только и промолвил Тристан, услышав, что я задумала.
— Уверена, это сработает, — мной овладел охотничий азарт. — Неро вряд ли признается, но герцогиня — женщина впечатлительная, я поняла это по истории с амарантом. Она выдаст
— Магали, — прошептал он, целуя меня висок и пряча лицо в моих волосах. — Милая Магали…
Глава 22. Суд дракона
Через два дня королевский посыльный с конвоем из шестерых королевских гвардейцев застал нас уже на берегу, когда мы привязывали лодку. Город взволнованно кипел, и я сжимала руку Тристана, словно подпитываясь его нечеловеческой силой. Он не стал закапывать глаза ядовитой смесью. Вместо этого мы повязали ему черную ленту, это не должно было никого удивить.
— Милдрют должна ждать нас возле дворца, — шепнул мне Тристан. — Как увидишь ее, махни рукой, чтобы шла с нами.
Телохранительница и в самом деле стояла недалеко от ворот и не стала ждать, пока я позову ее.
— На площади — уйма народу, и всё войско там, — сообщила она. — Солдаты, гвардейцы — пришли все. Ты переполошила целый город!
Наверное, она сразу поняла, что произошло между мною и ее хозяином, потому что глаза ее были полны ненависти, она мазнула взглядом, заметив, как мы держались за руки, переплетя пальцы, и закусила губу отвернувшись.
— Идемте, лорд, леди, — позвал нас королевский посыльный. — Все ждут.
Площадь перед королевским замком и в самом деле была заполнена народом.
Последним появился король Рихард — угрюмый, в короне, надетой немного набекрень. Он развалился в кресле, широко расставив ноги, и зло шикнул на карлика вдовствующей герцогини, который вздумал потрясти шапкой с бубенцами
Леди Ромильда тоже присутствовала. И Ланчетто, и нынешняя герцогиня — леди Анна, а господин Неро скромно стоял в толпе, среди дворцовой прислуги. Наши взгляды встретились, он чуть улыбнулся, но тут же нахмурился — видимо, что-то в моем лице заставило его насторожиться.
— Все пришли, — прогремел голос короля. — Подайте кресло моему племяннику, а ты, — он запнулся, перед тем, как назвать меня по имени, — девица де Корн, говори, зачем попросила собрать Анжерский совет.
Посреди площади лежал стесанный камень — серая плита размером два на два шага, и высотой в локоть.
Я взобралась на него, и священник поднес мне Писание в переплете из телячьей кожи, в серебряном окладе. Ради сегодняшнего дня я надела шелковое платье — алое, с широкими складчатыми рукавами. Мне пришлось придержать рукав, когда я положила ладонь на переплет.
— Стоя здесь, на лобном месте славного города Анжера, клянусь говорить только правду, — сказала я, и хотя голос мой звучал, как обычно, он долетел до края площади — люди притихли, ожидая чего-то необыкновенного.
Священник благословил меня и отошел, а я осталась одна. Одна против всех. Взглянув в сторону Тристана, которого усадили в кресло по левую руку короля, я глубоко вздохнула и начала:
— Я поклялась говорить правду, и начну с правды — я не старшая дочь барона де Корна, и зовут меня не Изабелла.
Эта новость ни на кого не произвела впечатления. Ланчетто насмешливо приподнял брови, а господин Неро смотрел на меня заинтересованно, словно пытаясь понять — ради чего я затеяла прилюдное разоблачение.
— Мое имя — Маргарита Лален, — объявила я, — и сегодня я хочу предъявить обвинение убийца герцога Парсифаля — леди Ромильде ди Амато и господину Неро Доруа!
Речь я подготовила заранее, и после этой фразы полагалась пауза.
Пауза затянулась, потому что на площади разразилось светопреставление — кто-то испуганно ахал, кто-то разразился возмущенными возгласами. Лорды Анжера вскочили со своих кресел, требуя объяснений, и Ланчетто кричал громче всех, размахивая руками.
— Что она выдумала, эта девка?! — орал он. — Как она смеет говорить такое о моей матери?!
И только четверо оставались невозмутимыми — король, Тристан, сама вдовствующая герцогиня и Неро. Король Рихард указал на Неро пальцем, и двое гвардейцев тут же вытащили его из толпы и поставили перед королевским креслом. Впрочем, господин Неро сам шагнул вперед и с достоинством поклонился народу и королю, показывая, что ничуть не испуган и готов защищать свое доброе имя.
— Закрой рот, — велел король беснующемуся Ланчетто, и тот сразу примолк и сел рядом с матерью, зашептав что-то ей на ухо и глядя на меня с такой же ненавистью, как до этого смотрела Милдрют. — А ты, — король кивнул мне, — объяснись.
Когда король заговорил, люди понемногу затихли. Дождавшись, когда наступила почти тишина, я продолжала — торжественно и четко:
— Я поклялась говорить правду, и я не скажу ни слова лжи. Десять лет назад, в этом городе произошло убийство — убили герцога Парсифаля. Страшное, ужасное преступление! Но тем более ужасное, что невинно пострадала госпожа Бьянка — конкубина герцога, и был убит свидетель — портной Паскалье…
Из толпы раздался слабый вскрик — я узнала Пакиньо, лавочника-портного, который так любезно разболтал нам о черных делах своего отца, даже не подозревая об этом.
— Представьте праздник, — начала я рассказывать, словно жуткую сказку зимним вечером у пылающего очага, — все веселятся, идет рыцарское состязание, и двое сыновей герцога вступили между собой в потешный бой…
Красноречие не подвело меня — рассказывая, как был убит герцог, и как Бьянка оказалась свидетельницей убийства, а потом решила спасти сына, пусть даже ослепив его, я превзошла саму себя. Даже у суровых гвардейцев заблестели глаза — что уж говорить о простолюдинах. Женщины рыдали, уткнувшись в передники, мужчины слушали мрачно, хмуря брови.