Жемчужина Лабуана
Шрифт:
Так плыли они несколько часов, когда зоркие глаза малайца заметили светлую точку на линии горизонта.
— Это торговец или военный корабль? — спросил он себя с тревогой.
Но Сандокан, все еще погруженный в свои тяжелые думы, не замечал ничего.
Светящаяся точка быстро увеличивалась, приближаясь к ним. Такой яркий свет мог принадлежать только паровому судну. Это был, видимо, фонарь, зажженный на верхушке фок-мачты.
Джиро-Батол заволновался; его беспокойство увеличивалось с минуты на минуту, поскольку
— Это паровое судно, — сказал он.
Сандокан не ответил. Может быть, он не слышал
— Мой капитан, — повторил малаец. — Паровое судно!
На этот раз главарь пиратов встрепенулся, и молния сверкнула в его мрачном взгляде.
— Ах так!.. — сказал он, и правая рука его инстинктивно схватилась за крисс.
— Я боюсь, капитан, — сказал Джиро-Батол.
Сандокан несколько мгновений пристально смотрел на эти светящиеся точки, которые быстро приближались, потом медленно проговорил:
— Кажется, он идет прямо на нас.
— Я боюсь, капитан, — повторил малаец. — Там заметили, наверно, нашу пирогу.
— Возможно.
— Что же нам делать, капитан?
— Дадим ему приблизиться.
— Они нас захватят.
— Я уже не Тигр Малайзии, а сержант сипаев.
— А если кто-нибудь узнает вас?
— Очень мало, кто видел меня.
Он помолчал несколько мгновений, пристально глядя на врага, потом сказал:
— Мы будем иметь дело с канонеркой.
— Которая идет из Саравака?
— Возможно, Джиро-Батол. Поскольку она направляется к нам, подождем ее.
Канонерка направила свой нос прямо на пирогу и ускорила ход, чтобы догнать ее. Увидя ее так далеко от берегов Лабуана, там решили наверняка, что их унесло в открытое море.
Сандокан приказал Джиро-Батолу снова взяться за весла и повернуть нос в направлении Ромадес, группы островов, расположенных ближе к югу. У него уже был готов план, как обмануть командира.
Через десять минут канонерка подошла к их лодке. Это было небольшое судно с низкой кормой, вооруженное всего одной пушкой, установленной на платформе. Его экипаж не превышал тридцати или сорока человек.
Капитан велел замедлить ход, а потом и вовсе остановиться всего в нескольких метрах от пироги.
— Стой, или я пущу вас ко дну!.. — приказал он, склонившись через борт.
Сандокан живо встал.
— За кого вы меня принимаете?.. — сказал он на хорошем английском языке.
— О! — с изумлением воскликнул офицер. — Сержант сипаев!.. Что вы делаете здесь, вдали от Лабуана?
— Иду на Ромадес, сударь, — ответил Сандокан.
— А с чем?
— Должен отвезти приказы на яхту лорда Гвиллока.
— Оно находится там, это судно?
— Да, капитан.
— И вы идете туда на пироге?
— Не смог найти ничего лучшего.
— Будьте
— Ах так! — воскликнул Сандокан, с трудом сдержав радость.
— Вчера утром я видел два и предполагаю, что они шли с Момпрачема. Если бы у меня было на несколько пушек больше, не знаю, держались бы они сейчас еще на плаву.
— Спасибо за предупреждение, капитан.
— Вам ничего не нужно, сержант?
— Нет, сударь.
— Счастливого пути!
Канонерка взяла прежний курс на Лабуан, а Джиро-Батол сориентировал парус на Момпрачем.
— Ты слышал? — спросил его Сандокан.
— Да, мой капитан.
— Наши суда бороздят море.
— Они все еще ищут вас, капитан.
— Они не верят в мою смерть?
— Конечно, нет.
— Вот будет сюрприз для Янеса, когда он увидит меня. Мой добрый и верный товарищ!
Он снова уселся на корме, все еще оглядываясь на Лабуан, и больше не разговаривал.
На заре только сто пятьдесят миль отделяло беглецов от Момпрачема — расстояние, которое они могли покрыть за двадцать-тридцать часов, если ветер не ухудшится.
Малаец извлек из-под своего сиденья на пироге старый глиняный горшок с провизией и предложил Сандокану, но тот, во власти своих воспоминаний, даже не ответил ему.
— Его околдовали, — повторил малаец, качая головой. — Если так, горе англичанам!..
В течение дня ветер несколько раз падал, и лодка, тяжело переваливаясь по волнам, зачерпнула воды. Однако к вечеру поднялся свежий юго-восточный ветер, быстро увлекая ее к западу, и дул до следующего дня.
На закате малаец, стоявший на ногах на носу, заметил впереди темную полоску, которая выступала над морем.
— Момпрачем!.. — вскричал он.
Услышав этот крик, Сандокан, который все еще сидел в задумчивости на корме, рывком поднялся.
Мгновение — и это был уже совсем другой человек: всякая меланхолия исчезла с его лица. Глаза его метали молнии, губы твердо сжались.
— Момпрачем! — воскликнул он, выпрямляясь во весь рост. — Мой Момпрачем!..
И остался стоять, жадно глядя на этот дикий остров, оплот его силы и власти, который он с полным правом называл своим. Он чувствовал, что вновь превращается в прежнего пирата, неукротимого, неистового Тигра Малайзии.
— Мой Момпрачем, наконец-то я вижу тебя!
— Мы спасены, Тигр, — сказал малаец, сияя от радости.
Сандокан посмотрел на него с улыбкой.
— Заслуживаю ли я еще это прозвище, Джиро-Батол? — спросил он.
— Да, капитан.
— А все-таки я думаю, что не заслуживаю его больше, — прошептал Сандокан, вздохнув.
Он схватил весло, которое служило рулем, и направил пирогу к острову, своими скалистыми берегами уже приближавшемуся к ним.
Ближе к полуночи, никем не замеченные, они причалили к большому молу на острове.