Жемчужина Лабуана
Шрифт:
Внутреннее убранство было не лучше наружного: в хижине не было ничего, кроме постели из сухих листьев, пары грубых глиняных горшков и двух камней, которые служили очагом.
Однако припасов хватало: фрукты всех сортов, съедобные побеги бамбука и половина молодого козленка, подвешенного под крышей за задние ноги.
— Моя хижина не слишком уютна, капитан, — сказал Джиро-Батол, — однако здесь вы сможете отдохнуть, не боясь, что вас потревожат. Даже окрестные жители не знают, где она находится. Если хотите спать, вот
— Большего мне и не надо, дорогой мой Джиро-Батол, — отвечал Сандокан. — Я не надеялся найти даже этого.
— Предоставьте мне полчаса, чтобы поджарить козленка. Тем временем можете опустошить мою кладовую. Вот отличные ананасы, ароматные бананы, сочные манго, каких вы не пробовали на Момпрачеме. Все в вашем распоряжении.
— Спасибо, Джиро-Батол. Я ими воспользуюсь, чтобы утолить голод, как тигр, не евший целую неделю.
— А я пока разожгу огонь.
— А дыма видно не будет?
— О не беспокойтесь, мой капитан. Деревья такие высокие и густые, что не пропускают его.
Проголодавшийся пират набросился на бананы и сочные плоды манго, а Джиро-Батол тем временем принялся поджаривать аппетитный кусок козленка. Насадив мясо на вертел, он покопался в углу в куче зеленых листьев и извлек оттуда горшок, издававший малоаппетитный запах.
— Что это? — спросил Сандокан.
— Изысканное блюдо, мой капитан.
Сандокан заглянул в горшок и отшатнулся.
— О нет! Спасибо, но я предпочитаю мясо, друг мой. А блачанг не по мне.
— Я берег его для особого случая, — пробурчал обиженный Джиро-Батол.
— Ты же знаешь, что я не малаец. Ешь свое знаменитое блюдо сам. В море оно испортится.
Малаец не заставил просить себя дважды и жадно набросился на горшок, закатывая глаза от удовольствия.
Блачанг считается у малайцев самым утонченным блюдом. По части продуктов питания они могут дать сто очков вперед китайцам, самым небрезгливым из всех народов. Они не отказываются от змей, от слегка разложившейся дичи, от червей в соусе, и даже от личинок термитов, из-за которых впадают в настоящее безумие. Блачанг же превосходит все это. Он состоит из рачков и маленьких рыбок, зажаренных вместе, подгнивших на солнце и потом засоленных, Вонь, которую издает это блюдо, неописуема. Тем не менее малайцы так охочи до него, что предпочитают его курам и ребрышкам молодого барашка.
— Мы отправимся ночью, не так ли, капитан? — спросил Джиро-Батол, опустошив горшок
— Да, как только зайдет луна, — отвечал Сандокан.
— Нам не помешают?
— Надеюсь.
— Но все-таки можем нарваться на засаду.
— Не беспокойся. Моя сержантская форма отведет подозрения.
— А вдруг кто-то узнает вас под этой одеждой?
— Здесь очень мало людей, которые меня знают, и я уверен, что не встречу их
— Значит, вы завязали здесь отношения?
— И с важными персонами: с баронами и графами, — сказал Сандокан.
— Вы, Тигр Малайзии! — воскликнул Джиро-Батол в изумлении.
Потом посмотрел на Сандокана с неуверенностью и спросил, поколебавшись:
— А белая девушка?
Сандокан резко поднял голову, посмотрел на малайца взглядом, который метал молнии, и с глубоким вздохом сказал:
— Молчи, Джиро-Батол, молчи! Не буди во мне ужасные воспоминания!..
Он несколько мгновений молчал, зажав голову руками, с глазами, устремленными в пустоту, потом, говоря как бы сам с собой, продолжал:
— Мы скоро вернемся сюда, на этот остров. Наверное, судьба была более могущественна, чем моя воля, и потом… даже в Момпрачеме, среди своих храбрецов, как я могу забыть ее? Мало мне было этого ужасного поражения? Я должен был оставить и свое сердце на этом проклятом острове!..
— О ком вы говорите, мой капитан? — спросил Джиро-Батол, полный удивления.
Сандокан провел рукой по глазам, точно стирая видение, потом встрепенулся и сказал:
— Не спрашивай меня ни о чем, Джиро-Батол.
— Но мы вернемся сюда?
— Да.
— И отомстим за наших товарищей, убитых у берегов этого острова?
— Да, но, может быть, для меня было бы лучше никогда больше не видеть его.
— Что вы говорите, капитан?
— Да, этот остров может нанести смертельный удар могуществу Момпрачема и, может быть, навсегда связать Тигра Малайзии.
— Вас, такого сильного, такого страшного? О! Не вам бояться английских леопардов.
— Я не о них, но… кто может читать в книге судьбы? Руки мои еще сильны, но сердце будет ли?
— Сердце! Я вас не понимаю, капитан.
— Так лучше, Джиро-Батол. Не будем думать о прошлом. Давай-ка лучше передохнем.
Малаец не осмелился продолжать. Он вытащил жаркое, которое издавало аппетитный запах, выложил его на широкий банановый лист и предложил Сандокану, потом пошел пошарил в углу лачуги и из дыры достал запыленную бутылку, аккуратно оплетенную волокнами лианы:
— Джин, мой капитан, — сказал он, глядя на бутылку горящими глазами. — Мне пришлось немало постараться, чтобы раздобыть его. Можете выпить хоть все до капли.
— Спасибо, Джиро-Батол, — ответил Сандокан, слегка улыбнувшись. — Мы его разделим по-братски.
Сандокан, молча, едва отведал кушанье, которое ему предложил добрый малаец, выпил несколько глотков джина, потом растянулся на постели из свежих листьев, но несмотря на то что не спал всю предыдущую ночь не мог сомкнуть глаз. Мысль о Марианне не давала ему уснуть.
Что случилось с ней после всех событий? Что произошло между ней и лордом Джеймсом?.. И о чем договорились старый морской волк и баронет Вильям Розенталь?..