Жемчужница
Шрифт:
Кажется, кое-то ожидал хорошей драки. Ну конечно, больше-то развлечься во дворце никак нельзя было, ну-ну.
Микк бы плюнул на всё это с высокой колокольни, как обычно и делал, да только вот сейчас он был и так слишком напряжён и взволнован: как-никак, а в Столице находился морской царь (который оказался пьяницей похлеще любого портового завсегдатая), а рядом с ним тритон, являвшийся первым в списке тех, кто желал смерти человечеству.
Конечно, через несколько месяцев к ним должно было приплыть посольство, а там и перемирие с морским народом, помощь в
И Тики это нервировало.
Мариан здесь уже неделю! Но он ничего так и не сказал! Он лишь доложил, что подумает обо всем, что придёт к какому-нибудь решению, но в итоге так ничего и не произошло!
Хотя, конечно, было в этой кутерьме что-то приятное. Например, то, как протестующе шипела Алана и, стыдливо краснея, подставлялась под его губы, когда Тики выцеловывал ей шею, пока за стеной её покорно ожидал Линк. Который же всё равно ничего не услышит — он же не повелевает ветром.
А ещё было забавно и то, что девушка потребовала его обучить себя драться ногами — сразу после того, как с восторгом наблюдала за очередной шуточной дракой Микка с Неа. Ну и мог он разве ей отказать?
Конечно, мог. Что и сделал. Потому что она девушка, потому что ей не следует драться — для этого есть Тики.
Поэтому в итоге обучать её стал Неа.
Тики побесился, конечно, обфыркал и обшипел брата со всех сторон — но менять ничего не стал. Да и стоило ли? Если Алана оказалась так настойчива в своем желании это сделать, значит, у нее есть серьезная причина. Этот факт был неплохим оправданием беспомощности, но работал не постоянно — иногда Тики все-таки срывался и отправлялся куда-нибудь в укромное место — крушить все и спускать пар. В укромное — потому что как бы мужчина ни бесился, а давать врагу представления о своих возможностях не хотел и не должен был.
Однако сейчас для злости было еще рано — еще ничего не произошло, день только начинался, солнечный и спокойный, и Алана с утра увела Изу на прогулку — повидаться с местными духами и проветриться. Ребенку был нужен воздух, в конце концов, не мог же сын сидеть в комнате постоянно. Даже с Роад. Тем более с Роад.
Тики вообще удивлялся тому, с каким спокойствием Изу ее терпел. Вздорная и избалованная, дочь Шерила хоть и была любимой племянницей своего дяди Тики, все равно оставалась невыносимой девчонкой, и то, что малыш еще не полез от нее на стенку — чудо, если не больше.
— Да уж, — вздохнул мужчина вслух и потер лицо руками, — а еще большее чудо — это как он на нее смотрит. Ах, Роад, чума, а не девчонка, тебе еще даже двенадцати нет, а ты уже хорошенькая чертовка.
То, что Изу, как видно, поддался чарам малолетней обольстительницы, сомнению определенно не подлежало. И ладно бы это произошло чуть позже, но не на второй же неделе дворцовой жизни малыша!
Хотя Изу было уже десять лет, и малышом он был лишь
— О ветер и море, как сложно…
Хотя есть ли вообще в жизни что-то простое? Взять вот хотя бы старика — который отправил их искать русалку, как видно, вовсе не ради самого себя, а ради воскрешения связей с морским народом. Или привести в пример саму Алану — противоречивую и невероятно древнюю девчонку, которая не понимает и саму себя?
Тики потер руками лицо и шумно вздохнул. Кстати об этом… Надо бы пойти и поискать свое семейство, а то что-то их слишком долго нет.
Мужчина поднялся из-за стола — и тут же дверь распахнулась словно бы по заказу.
— Т… папа!..
Это был Изу. Невероятно испуганный, встревоженный, растрёпанный и весь покрытый инеем.
Тики ошарашенно моргнул, целую секунду пытаясь понять, что произошло, и почти не обращая внимания на то, что малыш вновь запнулся на его имени, и только потом бросился к дрожащему мальчику, прижимая к себе и сдувая со светлых волос серебристую изморозь. Изу тут же вцепился в него, обжигая ледяными пальцами, ледяным дыханием, и Микк впервые осознал, что ребёнок — весь словно олицетворение мороза. Он и раньше знал, что малыш обладал снежной магией, опасной, древней и очень редкой магией, но никогда не задумывался, насколько глубоко и насколько цепко эта чудовищно-прекрасная магия засела в нём.
Изу взглянул на него, и с его ресниц посыпалась на щёки мелкая ледяная крошка, и Тики только сейчас заметил, как вокруг них кружит крупными рыхлыми хлопьями снег.
Что же могло случиться, если магия настолько вырвалась из-под контроля? И почему Изе побежал не к Алане, которая, на самом деле, знала об этом больше и которой мальчик явно не стеснялся, а к Микку?
…только если с самой Аланой могло вдруг что-то случится.
И стоило только подумать об этом, как Изу рвано выдохнул, обдавая цепким морозом, и задушено воскликнул:
— Там!.. Там… т-там! Алана!
И Тики, подхватывая обжигающего холодом мальчика на руки и пуская ветер под ноги, бросился по коридору на улицу — туда, откуда слышалось нервное бормотание людей. И бормотали они про русалку. Что могло произойти? Что могло вообще случиться в стенах безопасного дворца? Да ещё и с Аланой! Которая, сколько бы Тики не ругался на это, могла постоять не только за себя, но и ещё за половину всех проживающих в Столице!
…только если это вдруг Мариан не изменил своё решение. Или Линк внезапно не напал на неё.
Если это и правда так, то Тики плюнет на всё и сметёт их с суши манте в подношение.
Как только они примчались к широкому двору, который вел к реке, протекающей в нескольких сотнях метров от него, Микк застыл как вкопанный.
Потому что в лучах утреннего яркого солнца перед ним сиял ледяной кристалл. А в нём — плавно застывшая словно бы в воде Алана.
Рядом с кристаллом, поросшим сияющими ледяными друзами, высоко вскинув подбородок и чуть склонив словно бы в задумчивости голову набок, стоял Говард Линк.