Жемчужница
Шрифт:
— Пап… — Изу потянул его за рукав и прикусил губу. Надо же, в этот раз даже без запинки, как удивительно.
Тики зажмурился, подавляя в себе порыв совершенно неуместного сейчас злобного веселья, и постарался успокоиться. Ладно Линк, ладно Лави, даже Алана… Но на ребенка за что? Ну не воспринимает он его как отца, так и что с того? Как будто раньше все легко было. Это можно пережить как-нибудь, почти без потерь даже.
— Все в порядке, Изу, — как мог ласково отозвался мужчина и легонько стиснул руку мальчика в своей ладони.
Всё не в порядке.
Всё
Но никому об этом знать явно не следовало.
Тики глубоко вздохнул, представляя, как воздух внутри него успокаивается и укладывается плотной завесой где-нибудь в животе, и почувствовал вдруг, как земля под ногами едва ощутимо задрожала. Заметил это и Лави, тут же ошарашенно взглянув под ноги.
— Да вы шутите, — ошалело прошептал он, явно что-то поняв и оставшись приятно удивлённым этим фактом. Словно перед ним сейчас происходило наипрекраснейшее зрелище, какое вообще можно было увидеть. Словно сейчас не хрупкая девушка перепрыгивала со ступеньки на ступеньку всё выше в воздух, увлекая за собой и точно подуставшего Линка, на шее которого то и дело проглядывали жабры.
А значит — всё это скоро наконец закончится.
И Тики… он примет окончательное решение по поводу всего этого — потому что зачем ему древняя богиня, мощь и силу которой он будет только сдерживать? Зачем ему та, рядом с которой он будет лишь мелкой букашкой, не раздавленной лишь по какой-то странной прихоти?
Он же всего лишь разок спас её. Вытащил из той передряги, в которую она по его вине и угодила.
Линк завис в воздухе совсем рядом с Аланой, всего лишь в нескольких метрах ниже неё, и девушка вдруг кинулась стремительно вниз, заставляя сердце Тики на секунду замереть — и пуститься вскачь.
Потому что из-под земли вырвалась огромная бурная волна.
Эта волна устремилась к Алане как преданный пес к бесконечно любимому хозяину — и поглотила летящего вниз Линка, заключая в своих голубых водах и заставляя уже определенно поневоле отрастить хвост. Недостало сил?
Алана ликующе рассмеялась и опустилась на землю, помогая себе стихией. Опустилась — и поманила волну, словно просила прижать соперника к полу.
— Ну что? — в полной тишине с любопытством поинтересовалась она. — У тебя еще есть силы сражаться и отстаивать свою точку зрения? Ты еще считаешь, что сможешь исполнить свои задумки?
Говард хмуро смотрел перед собой и молчал — как будто боялся встречаться взглядом с ней. Как будто боялся принимать свое поражение. Однако Алане было не занимать терпения — она ждала. Она дожидалась ответа с удивительной стойкостью — хотя это на самом деле совершенно не удивительно! — и явно его дождалась.
Потому что Линк вдруг как-то по-особенному хлопнул хвостом по земле — Тики не разобрал, как именно, — и губы его недовольно дрогнули.
— Хорошо. Забирай мальчишку, — тяжело произнес он. — Но я…
— Ты слаб, — надменно перебила его Алана. — Слишком слаб, чтобы отдавать мне приказы, ясно? А я не хочу больше подчиняться слабым. И особенно — тебе.
И Тики отчего-то явственно ощутил, что эти слова… они были ему. Мелкой букашке, всё ещё не раздавленной благородной богиней, которая по своей прихоти влюбилась в него. Что это он слаб. И недостоин её. Что всё это было ошибкой — вся эта влюблённость, все эти чувства, все его решения и желания.
А раз так… то ему не следует больше сдерживать Алану. Не следует удерживать её подле себя, такого слабого и мелочного, по уши влюблённого, но не имеющего ничего, что можно было бы отдать ей.
И эти мысли — эти противные мысли, едкой кислотой разъедающие ему голову, — были насколько тяжелы и мучительны, что Тики ощутил, как силы вдруг покинули его тело. Словно его накрыла волна и, выпивая кровь из сосудов, унесла куда-то вдаль — мышцы вмиг стали такими неподъёмными, что хотелось просто упасть и не подниматься.
Однако Линк, к которому эти слова и были обращены, такого явно не ощущал. Он со злостью глядел на Алану, неподвижный, уставший, разбитый, он всё равно глядел на неё в этой ненависти, словно до сих пор не мог поверить, что девушка, стоявшая перед ним, оказалась так сильна.
— Ты не достойна этого звания, — прошипел он, сощурив глаза, на имперском. Так, словно хотел опустить её в глазах всех присутствующих. Так, словно хотел, чтобы все поняли, про что он говорит. Но Тики не понимал. — Ты всего лишь ведьма, которая по случайности оказалась допущена до океана, — просипел он, не отрывая цепкого взгляда от вмиг побледневшей Аланы. — Ты не имеешь права владеть океаном.
Тики скорее ощутил, чем услышал, как захрустели костяшки сжатой в кулак руки Лави. Друг явно пытался сдержаться, вот только стоило ли?
— О нет… — между тем забормотал рыжий тритон почти молитвенно, — нет-нет-нет… Ну же, Алана, все же было хорошо!.. Только не выходи из себя…
Но Алана из себя и не вышла. Бледная и решительная, она сурово свела брови к переносице и впилась в глядящего с вызовом Линка долгим изучающим взглядом, как будто размышляла, как у него вообще хватило смелости что-то такое сказать. И — что с ним можно за это сделать.
Лави снова что-то молитвенно зашептал, но Тики не обратил внимания — он смотрел. Смотрел снова на эту девушку, похожую на древнюю богиню, серьезную и мудрую, свободолюбивую и настойчивую.
Смотрел — и не знал, что ему делать.
— Ты тоже не достоин, — сказала наконец эта богиня нежным голосом его любимой женщины. — Никто из вас не достоин, — припечатала она как будто для верности. — Ни ты, ни Мари, ни Канда, ни Комуи… Никто из вас не достоин владеть мной. Владеть океаном.
Лицо Говарда исказила новая гримаса злобы, но что-то в ней было еще такое… Словно он ненавидел Алану — и не мог ей не восхищаться, не мог ее не обожать.
Тики не смог бы сейчас сказать, что это чувство ему совсем уж чуждо. Потому что сам нечто подобное и ощущал. Правда, совсем по другой причине. И это было… это была не злоба, это была ярость. И — обида.