Жена без срока годности
Шрифт:
— Значит, от меня все же нужны были американские бумажки?
Андрей лежал поперек кровати, подперев рукой голову — ухо он заломил, но ему лень было менять позу.
— Я вышла за тебя до Америки. Еще раз напомнить? Если бы я собиралась с тобой разводиться, то точно бы не рожала от тебя ребенка.
Я пошевелилась, отползла на сухую часть одеяла. Ноги липкие — блин, и из этой дряни получаются дети… Совсем не дрянные, как Алекс, например.
— Андрей, прими ты уже решение: мы вывозим девочку в новую жизнь или нет? Я не буду звонить Вере, пока
— Дай мне второй шанс, — заладил, как заезженная пластинка.
Мы еще помним такие, и скрипит так же, и царапает душу, точно острая игла. — Марина, я не могу исправить прошлое. Я не пытаюсь вымолить прощение.
— Потому что не чувствуешь себя виноватым, — перебила я.
— Чувствую. Чувствую виноватым перед собой за свою глупость. Я не понимал, насколько это серьезно. Не верил, что потеряю тебя. Я был дураком, я не был подлецом. Мне не за что извиняться, Марина.
— Ну да, ну да… — легла я на спину и принялась изучать потолок.
Больше в этой комнате ничего интересного не было.
— Марина, давай начнем с начала. Без детей или с детьми. Ну считай это браком по залету. Родишь тройню, так ведь бывает… И сейчас нам не надо думать, откуда возьмем деньги на детей…
— А силы? Ты подумал про силы. Ты трахнуть меня не можешь, а говоришь о детях.
— Если бы ты дала мне в первый раз, все было бы нормально, — огрызнулся он, но не попытался заменить своим лицом потолок перед моими глазами.
— Андрей, нам будет по шестьдесят, когда девочке стукнет восемнадцать.
— И что? В шестьдесят будешь выглядеть на сорок. Сейчас ты на сорок не выглядишь.
— Ты не знаешь, скольких трудов мне это стоит.
— Дети того стоят…
— Да что ты знаешь о детях! — перевернулась я на живот. — Ты бросил двоих, — я подперла руками подбородок и поймала себя на мысли, что меня распирает желание поболтать ногами в воздухе. — Теперь хочешь взять чужих. Ты мне эту Веру напоминаешь. Замаливаешь грешок. Перед тем, кто кто-то там… Но Вера хоть своими руками заботится об отказниках, а ты на моем горбу решил в рай въехать… Не честно, Андрюш, не находишь?
— А твой ультиматум честен? — он продолжал подпирать ухо. — Я сказал тебе, что не знаю, сколько мне осталось. Какое право я имею брать детей? Кто даст гарантию, что о них позаботятся, а не прикарманят оставленные им деньги? Кто? Ты? Только ты можешь дать такую гарантию.
Я протянула руку и вернула его ухо в нормальное положение, но за это сама оказалась в безвыходном: его рука поймала мою и сжала в замок. Мы после свадьбы не вешали никуда подвесные замочки, хотя встречали такую традицию даже за океаном. Может, зря? Может, традициями нельзя пренебрегать?
— Дашь?
Почти глаза в глаза.
— Второй шанс.
— А я подумала, второй раз…
— Это тоже. Дашь?
— Не дам, возьму.
— Свое?
— Слово. С тебя. Что ты подписываешь бумаги на больную девочку. Даешь слово?
— Дорогой же у тебя секс.
— Ну… Я за свой первый очень дорого заплатила. Ты так не думаешь?
— Я не меньше заплатил, пусть и не за первый. Я хотел, чтобы он был последним. Честно. Мне не нужна была другая баба вообще. Мне и сейчас не нужна… Другая. Только ты. Может, я однолюб, не думала никогда?
— Или приспособленец? И тебе снова со мной удобно. Я вообще не понимаю, как через столько лет мы в одной постели оказались…
— Потому что нам было хорошо вдвоем, и тело это помнит. Это проклятый мозг пытается заблокировать память. Хочешь виски? Не в кофе, в постель…
— А как же паспорт. Завтра?
— Они пьяную бабу, что ли, никогда не видели? Я принесу? Шот. Один шот.
— Неси.
Снесет голову или как?
Теперь сказать, что виноват коньяк, никак не получится — будем во всех смертных грехах винить виски и заодно того, кто налил мне греховный шот и, пока я смаковала янтарную жидкость за щекой, не в силах выпить залпом, как пьют водку, находил на моей стопе заветные точки.
— Что ты еще помнишь? — спросила я бывшего мужа, прикрыв глаза. Ополовиненный стакан я держала у носа, но алкогольные пары не вызывали никакого отвращения. Этому массажу я научила его сама — взяла диск из библиотеки с обучающим видео про массаж для беременных.
— Ничего… Руки сами вспомнили. Если думаешь, что я кому-нибудь массирую ноги… Это твои я всю жизнь целовал…
Он коснулся языком пятки, поднялся по стопе вверх и поцеловал каждый палец — меня накрыло счастьем от сознания того, что рутина массажа нарушена, и Андрей не станет выкручивать мне пальцы. Засмеялась своим мыслям. Не без этого…
— Виски действует? — выглянул он из-за кровати, потому что встал коленями на пол, чтобы мне не пришлось держать ногу на весу.
— Нет, воспоминания приятные… Ты не сделал мне больно, а я уже приготовилась…
— Это был самый противный этап. Мне было еще больнее причинять тебе боль, но ты настаивала, что так надо… Но так не надо, верно?
Верно, верно… В массаже боль была полезной, а в нашем разводе — бесполезной.
— Допивай! — скомандовал Андрей и отпустил мои ноги на свободу, хотя о свободе его никто не просил.
Я допила виски залпом и потянулась, чтобы поставить пустой стакан на тумбочку, но Андрей перехватил его, и мне не пришлось переползать к краю. Внутри горело, ноги тоже согрелись. Ну и высохли. Так что можно смело оросить их тысячами тысяч нерожденных Андрюшек. Я снова рассмеялась. Шот помог, определенно помог…
— Иди ко мне.
Он позвал на самый край. Приползла. Он поднял меня за талию, и я повисла у него на шее и в воздухе. Пока висела, Андрей откинул одеяло и опустил меня на простыню — хлопковую. Наверное, египетскую… Блин, ну о чем я думаю? Не думаю, а получаю ответы на вопросы, о которых думала до этого. До чего до этого? До того самого момента, пока не словила его всего себе в объятия.