Жена без срока годности
Шрифт:
— Ты ее не знаешь. У меня осталась твоя фамилия, но это не я старая, это я ленивая — как видишь, заморачиваться с документами не хотелось после получения гражданства. Отпусти меня.
— Уходи. У тебя опыт есть. Я тебя отпускать не хочу.
А хочет целовать — я попыталась увернуться, куда там! Стиснула зубы, но ему губ было достаточно. Ну не устраивать же на улице еще больший цирк — как-никак взрослые люди. Хотя бы в моем лице.
— Дурак! — выдала первым делом, получив губы назад.
Схватила его за локти и убрала противные тиски к чертовой матери. Уйти?
— Как понимаю, ты теперь потащишь меня к своему адвокату? — вытерла я губы перчаткой, которую успела нацепить еще в кафе.
— Тащат бабу только в постель. К адвокату они сами идут. Если не хочешь идти в суд, нужна доверенность от тебя.
— Сколько это будет стоить? Хоть примерно. Понятия не имею размеры нынешних взяток.
— Тебе это не должно заботить. Это не твои деньги.
— И не твои, Андрей. Это не наш ребенок. Я не хочу, чтобы ты даже одну копейку на Машу потратил. Тебе все вернут. Чтобы у тебя не осталось ни одного предлога, чтобы меня попрекнуть.
— Ты что, совсем больная, Марина?
— Не пытайся манипулировать мною посредством больного ребенка.
— Мне оно надо? Ты чокнутая! В октябре стоит уже шапку в Питере носить, а то из головы у тебя последние мозги выдуло, походу.
— Поехали к адвокату и закончим это дело.
— Это дело даже не началось. Садись в машину, что стоишь?
Не что, а где — забыла про лужу и наступила в нее. Теперь бы сесть в автомобиль, а не в большую лужу.
— Ноги мокрые?
Я ничего ему не ответила, обошла машину и так хлопнула дверью, точно хотела, чтобы железо сложилось и погребло меня под обломками со всеми этими дурацкими проблемами, а Андрей пусть живет и мучается! Гад!
— Будешь и дальше молчать? — спросил через пять минут дороги.
— Мне не о чем с тобой говорить.
— О погоде, неа? О мокрых ногах? Может, колготки с сапогами купим?
— Не надо.
— Марина, не дури! С соплями в оперу не пущають, — усмехнулся водитель моего “автозака”.
— А что это ты так о Суниле заботишься?
— Я о себе любимом забочусь. Ты его заразишь, а мне с ним далеко и надолго вместе идти. Марин, здесь за углом какой-то торговый центр есть. Хоть кроссовки себе купи, что ли?
— Ролики.
— Научилась кататься, что ли?
— Нет. Отстань, ладно?
Но не отстал. Завернул на парковку сарая, облепленного вывесками, как новогодняя елка лампочками. Ну когда же мне станет все это до лампочки? Ну чего я так нервничаю!
Глава 29. Ненавижу
Для начала я не знаю европейского размера обуви, которую ношу. На подошве нынешней точно не выбит номер, а внутренняя бирка давно, поди, затерта. Когда мы вошли в первый попавшийся магазинчик, в котором продавали все подряд, выяснилось, что мой первый муж тоже хранит в памяти все подряд — даже размер ноги свой по факту бывшей жены.
— Ай виш! — улыбнулась я ему, воскликнув по-английски, что была бы счастлива остаться с прежней лапкой, но теперь лапища точно увеличилась, и странно, что он этого не заметил.
Впрочем, выговаривать ему на людях за плотоядную слепоту я не стала, просто спасла его статус в глазах молоденькой продавщицы.
— В беременность стопа под лишним весом расплющивается, а вечный бег в кроссовках затем закрепляет увеличившийся размер. Давайте я тридцать девятый для начала примерю. Мне с носком самое оно будет. Да, мне носок нужен, — подтвердила я просьбу. — И чтобы без каблука. Ну, небольшой квадратный допускается.
— Кирпичик? Это так каблук называется, — решила поумничать девчушка. — Под ваш запрос еще ковбойский подходит.
— Если в комплекте с лассо, мы возьмем, — Вон даже Лебедев не выдержал ликбеза. — Вот вам ботинок, найдите такие же, — сунул он ей в руки мокрый образец. — Мы торопимся.
Мы со многим поторопились, со многим. Но сейчас я сумела не ответить на его поддерживающую улыбку одобрением.
— Можно сначала носки дать? — все никак не унимался покупатель.
— Я сначала должна их пробить, — насупилась продавщица.
— Вы думаете, я не заплачу за носки?
Я сейчас заплачу… Ну не бутик это, не бутик, сюда рабоче-крестьянский люд заходит. Давно в магазинах для обычного пипла не был, небожитель? Юность бы вспомнил, в демократическую Калифорнию съездил, что ли, поучиться жить при деньгах, но без высокомерия.
— Андрюш, — дернула я его за рукав незастегнутого пальто. — Мы никуда не торопимся.
— Тебе ногам холодно.
— Ну холодно…
— А я о чем?
Понять бы, о чем… О чем это все. Ботинки купить не ребенка усыновить. Но у адвоката в офисе я уже держала ноги в тепле, а голова у меня и так всегда была холодной. Как же я отвыкла от показушного “дорого-богато”! Увы, этот офис с громоздкими деревянными столами был из этого числа, как и дядька в кресле, в которое помещался с большим трудом. Скорее всего по инстанциям побежит золотая рыбка на посылках, потому что этот жир-трест до суда просто не добежит, сдохнет по дороге в дорогом костюме. Мне, конечно же, сделалось стыдно за свою мысленную нетолерантность, но этот человек ничем к себе не располагал и даже не пытался произвести на меня хорошее впечатление. Сексизм — ну да, чистой воды. Кто там перед старой женой выделываться будет… В России. Ну, молоденькой, возможно, еще бы улыбнулся плотоядно… Но у меня, главное, были сухими ноги — остальное не важно, абсолютно… Как говорится, только такие проблемы, а у меня, увы, другие. Намного серьезнее.
— Раз вы часто в разъездах, то во избежании накладок рекомендую вам оформить на мужа генеральную доверенность.
— С какой это радости? — вырвалось у меня в ту же секунду, адвокат даже рот, кажется, еще не закрыл. — Генеральную? На представление меня в суде и в органах опеки будет вполне достаточно.
— Вы, наверное, не понимаете, что такое доверенность, — улыбнулось это чудо в галстуке под тысячей подбородков. — Мой нотариус вам все объяснит.
— Мне не надо ничего объяснять. Все, что нам надо, это чтобы ваша контора оформила на нас ребенка, и все.