Жена-девочка
Шрифт:
При этом все прошло достаточно гладко и даже живо, одна лишь Джулия время от времени глядела довольно отрешенно, и это несколько огорчало как Лукаса, так и Свинтона.
Время от времени, однако, каждый из них ловил взгляды ее темно-коричневых глаз, и эти взгляды им льстили и внушали надежду на будущее.
Это были опасные глаза, внушающие благоговейный страх, глаза Джулии Гирдвуд. Эти взгляды тревожили таких восприимчивых людей, как Луи Лукас или Ричард Свинтон.
Званый обед закончился; трое гостей джентльменов готовились к отъезду.
— Когда мы сможем увидеть вас в Англии, мой лорд? — спросила хозяйка, разговаривавшая с мистером Свинтоном с глазу на глаз.
— Я отправляюсь следующим пароходом, мадам. К сожалению, я не смогу составить вам компанию на вашем пароходе. Я должен задержаться в этой стране из-за некоторых дел, связанных с Британским правительством. Мне очень хотелось бы уехать вместе с вами, но я не могу оставить эти дела.
— Мне очень жаль, — ответила миссис Гирдвуд. — Нам было бы так приятно провести время вместе на корабле. И моим девочкам также это чрезвычайно пришлось бы по душе. Но я надеюсь, что мы будем иметь удовольствие видеть вас по ту сторону океана.
— Несомненно, мадам. Я был бы очень плохим, ничтожным человеком, если бы думал, что мы больше не должны встречаться. Вы едете прямо в Лондон, конечно. Как долго вы собираетесь оставаться там?
— О, достаточно долго, возможно, всю зиму. После этого мы поднимемся по Рейну — в Вену, Париж, Италию. Мы собираемся совершить небольшое путешествие.
— Вы говорите, что остановитесь в «Кларендоне»?
— Мы так решили, потому что вы нам ее рекомендуете. Мы будем жить там, пока будем оставаться в Лондоне.
— Я обязательно нанесу вам визит вежливости, как только прибуду в Англию.
— Мой лорд! Мы будем вам очень рады!
Дверь гостиной закрылась, и леди остались внутри, за дверью. Трое гостей джентльменов находились в вестибюле, лакей и дворецкий подали им шляпы и пальто. Хотя все трое пришли по отдельности, ушли они вместе.
— Ну, куда теперь? — спросил Лукас, когда они стояли под флагами на Пятом авеню. — Еще слишком рано ложиться спать.
— Очень разумная мысль, друг мой Лукас, — сказал Свинтон, вдохновленный обилием выпитых у вдовы вин. — Куда ты предлагаешь пойти?
— Ок, я могу предложить одно развлечение. У тебя есть с собой какие-нибудь деньги, мистер Свинтон?
Мистер Лукас еще не был в курсе, что его друг — лорд.
— О, да-да. Тысяча ваших проклятых долларов, я думаю.
— Простите меня за этот бестактный вопрос. Я только спросил на случай, если ты захочешь сделать ставку. Если ты ее сделаешь, я могу немного помочь тебе.
— Благодарю-благодарю! Я готов сделать ставку, ставку на всю сумму.
Лукас пошел впереди, указывая дорогу, от Пятого Авеню к Бродвею, и вниз по Бродвею — в «притон», одно из аккуратных небольших заведений со двором, где подают ужин, который посетители едва отведывают.
Свинтон стал одним из таких посетителей. Лукас имел причины на то, чтобы привести его в это заведение. Он рассуждал так:
— У этого англичанина, кажется, водятся денежки — и он порой даже не знает, куда их девать. Он далеко не все свои деньги потратил в Ньюпорте. Более того, он, должно быть, увеличил свой капитал, ощипав тех голубей, которых я ему предоставил. А теперь мне интересно будет посмотреть, как он обойдется с ястребами. Ведь он теперь попадет в их компанию.
Приведший Свинтона в этот «притон» также припомнил то, что касалось Джулии Гирдвуд.
— Надеюсь, что они доберутся до его долларов — хорошенько почистят эту злую собаку — и обслужат его по высшему разряду. Я полагаю, этот интриган, плетущий свои дьявольские сети, хорошо им заплатит.
Подобное стремление было вызвано ревностью.
И задолго до того, как крупье объявил о закрытии банка за эту ночь, мнимый друг Свинтона имел удовольствие увидеть, что его надежды полностью оправдались.
Несмотря на свою обычную проницательность, экс-гвардеец потерял свою бдительность после выпитых стаканов. Бесплатный ужин с дешевым шампанским довел его до состояния наивного простодушия, он стал похож на одного из голубей, которых он так любил ощипывать, и в результате покинул гнездо ястребов без доллара в кармане!
Лукас дал ему один, чтобы оплатить экипаж, который отвез Свинтона в гостиницу; и, таким образом, эти двое расстались!
ГЛАВА XXVI. ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОШУТ!
Осеннее солнце едва поднялось над равнинами желтого Тэйса, когда два путешественника, выехав из ворот старинного города-крепости Арад, начали свой путь к поселку Вилагос, расположенному приблизительно в двадцати милях от нее.
Излишне было говорить, что они совершали это путешествие верхом. На равнинах Пузты не передвигаются иначе.
Военные мундиры на них вполне соответствовали нынешней обстановке. Правда, их одежда совершенно отличалась от той, что обычно носят в этой стране в мирное время, когда крестьяне пасут своих свиней, а пастухи едут галопом вслед за своими стадами диких жеребцов и крупного рогатого скота. Но теперь в Араде размещался штаб Венгерской армии, и дороги вокруг него ежечасно топтали сапоги солдат армии Гонведа и копыта гусарских лошадей.
Армия патриотов силой менее тридцати тысяч солдат выдвинулась в Вилагос, чтобы встретить там австро-русскую армию, в четыре раза превосходящую их по численности; генерал Георгий командовал с одной стороны, и Рюдигер — с другой.
Два вышеупомянутых всадника достигли Арада накануне вечером, прибыв с Запада. Они приехали слишком поздно, не успев выступить вместе с армией патриотов, и вот теперь, на рассвете, спешили догнать ее.
Их униформа, как мы уже отмечали, не походила ни на один из видов одежды, которую носят обычно венгры. Не походила она также ни на любой из видов военной амуниции, которую можно увидеть на их врагах из армии союзников. Оба они были одеты почти одинаково: простые темно-синие пиджаки, панталоны с золотым шнурком ярко-синего цвета и полосатые фуражки.