Жена-девочка
Шрифт:
— Нарядиться! У меня нет никаких шансов хорошо выглядеть с теми тряпками, которые у меня остались!
— Не думай о тряпках. Мы не можем исправить это сейчас, немедленно. Кроме того, ты, любовь моя, прекрасно выглядишь в любой одежде.
Фан гордо вскинула голову, как будто ей был приятен этот комплимент.
— Надень тряпки, как ты их называешь, лучшее, что ты можешь подобрать сегодня вечером. Завтра у тебя их будет достаточно. Мы посетим лучших модисток и ателье манто. А теперь иди, девочка, и сделай то, что я тебе говорю!
Получив такое напутствие, она встала с кушетки и направилась к лестнице, которая вела в спальню.
Она поднималась по лестнице, когда муж сказал ей вослед:
— Надень свои лучшие наряды, Фан! Я ожидаю джентльмена, который с тобой не знаком, и я не хотел бы, чтобы он подумал, что я женат на неряхе. Поторопись и спустись обратно. Он может прийти с минуты на минуту.
Не последовало ответа на эти грубые слова, ответа, показывающего, что слова эти были восприняты как обида. Только смех послышался с лестницы.
Свинтон продолжил курить сигару в ожидании.
Он мог лишь гадать, что он услышит вначале: звонок от входной двери или шелест шелка на лестнице.
Он желал, чтобы случилось второе, поскольку он еще не завершил инструкции, которые обещал ей дать.
Ему осталось сказать ей немного, и нескольких мгновений будет достаточно.
Свинтон не был разочарован: Фан вернулась раньше. Она стремительно спустилась вниз, с белоснежным лицом, покрытым испанской пудрой, на котором сверкали красным цветом напомаженные щеки.
И без этого она была красива, а теперь — просто великолепна.
Длительное использование помады сделало ее кожу привычной к этому косметическому средству, и в то же время Фан неплохо научилась пользоваться им. Только знаток, наверное, отличил бы краску на ее щеке от естественного цвета.
— Теперь ты готова, — сказал Свинтон, посмотрев на нее одобрительным взглядом.
— К чему, скажи, ради бога? — последовал вопрос.
Вопрос был излишним. Она отлично понимала, что к чему, и догадывалась, для чего ее попросили приукраситься.
— Садись, я скажу тебе.
Она села.
Он начал не сразу. Казалось, он был в некотором затруднении. Даже он — эта грубая скотина — был смущен.
И неудивительно, ибо ему предстояло облечь свои мерзкие мысли в словесную форму, поскольку он намеревался инструктировать ее к собственному позору!
Не к полному и окончательному позору, но лишь к видимости такого.
Только к видимости, и, найдя таким образом некое оправдание, он набрался смелости и заговорил.
Сказал он следующее:
— Послушай, Фан. Джентльмен, которого я ожидаю, это тот, кто поселил нас в этой небольшой уютной комнате. Это лорд </emphasis>. Я уже говорил тебе, что это за человек и какой властью он наделен. Он может совершить чудеса для меня, и он сделает это, если я смогу манипулировать им. Но он непостоянен и полон тщеславия, как и все люди такого рода. Требуется умение, чтобы угодить ему, и ты должна помочь мне.
— Я должна помочь тебе? Каким образом?
— Я только хочу, чтобы ты проявила к нему благосклонность. Ты понимаешь меня?
Фан не ответила, но ее взгляд притворного недоверия говорил о полном понимании.
Звонок от входной двери прервал сцену инструктирования.
ГЛАВА LVII. ПАТРОН И ПРОТЕЖЕ
Обычно звонок в дверь не побуждал мистера Свинтона сразу же реагировать на него. Так бы и случилось, если бы ему довелось прожить еще некоторое время в своей новой резиденции. Его фальшивые векселя все еще гуляли по Лондону, как и обманутые им кредиторы, и мистеру Свинтону стоило весьма опасаться, что одного из них может занести к нему домой.
Но поскольку прошло слишком мало времени с тех пор, как он переехал на виллу М'Тавиша, а также потому, что он ожидал посетителя, мистер Свинтон не опасался теперь подвоха, и лишь был в сомнении, кто именно звонил: его патрон или всего лишь посыльный от лорда с обещанными инструкциями.
«Прислуга за всё», нанятая совсем недавно, была послана отреагировать на звонок. Если звонившим окажется пожилой джентльмен, высокий и полный человек, она должна была провести его в дом сразу и без лишних разговоров.
За дверью оказалась несколько необычная фигура. Это был джентльмен. Он был закутан в широкий плащ, шляпа была надета плотно, по самые уши. Но это не помешало служанке увидеть, что он высокий и полный; а свет лампы из холла осветил его лицо, покрытое густыми усами и бакенбардами, — эта примета также была указана, чтобы служанка смогла узнать посетителя.
— Мистер Свинтон здесь живет? — спросил посетитель прежде, чем служанка успела пригласить его войти.
— Да, здесь. Пожалуйста, проходите.
Сопровождаемый прислугой, закутанный в плащ персонаж прошел сквозь заросли сирени и лавра, вступил на веранду, где мистер М'Тавиш часто курил свою трубку, и наконец вошел в комнату, где его ожидал Свинтон.
Тот был один — жена удалилась, согласно его указанию.
При появлении посетителя мистер Свинтон встал с места и приблизился, чтобы принять гостя.
— Мой лорд! — сказал он, притворно удивляясь. — Возможно ли такое, что вы лично почтили меня своим посещением?
— Дело не в чести, сэр, я лишь выполнил свое обещание.