Жена для генерала

Сорокина Анна

— Но, — продолжил он, вряд ли вы за те полчаса, что ты был на аудиенции, успели поспорить о магии. Вы говорили только о невестах, — тут Алик едва заметно поморщился, — а я не представляю, как тема о женщинах может вывести тебя из душевного равновесия, — с улыбкой закончил Алик и задумчиво посмотрел на командира.

Эн.герр задумался. То, о чем спрашивал Алик, было одной из давних тайн Эн.герра, историей из тех давних времен, когда сам Эн.герр был юношей возраста Алика и только начинал службу при дворе Императора. Герр не боялся, что эта история уйдет в народ — Алик скорее проглотит язык, нежели проговорится о чем то, что ему рассказывал командир. И так же не боялся, что Алик и клан смогут использовать эту историю

против него — что было, то быльем поросло, да и вообще — в этой жизни Эн.герр уже мало чего боялся. Просто вспоминать это было… неприятно. Эн.герр, последовав примеру Алика, поднял палку с земли и начал отламывать кусочки, бросая в костер. И, глядя на пламя, начал рассказ.

— Давным-давно, когда деревья были большими, а мой помощник еще даже не познакомился с бритвой, — звучным голосом начал говорить Эн.герр, вызвав веселое фырканье Алика, — твой командир был двадцатилетним юношей и твой дед представил его ко двору. Ну как представил — устроил на службу в Гвардию Императора. И начинал я не как ты с должности Помощника, начинал я с обычной работы гвардейца: патрулирования, поддержание порядка, стычек с повстанцами. Командир мой мне благоволил: то ли от того, что я неплох в бою, то ли от того, что я незаурядно умен, — с иронией в голосе продолжал Эн.герр, — и поэтому ставил меня в самые сложные задания.

Видимо, — хмыкнул Эн.герр, — надеялся что меня таки убьют и я не буду претендовать на его место. Но я и не претендовал на место командира Гвардейцев, — фыркнул генерал армии Империи и Советник Императора, — мои устремления, как ты понимаешь, были куда выше.

Алик кивнул. Он знал, что своим невероятно быстрым взлетом от имперского гвардейца до сегодняшнего положения Эн.герр был обязан целиком и полностью своим личным качествам. Командир действительно был незаурядно умен, но, кроме того, был гением планирования, очень наблюдательным и проницательным человеком, нигде и никогда не упускавшим свою выгоду. А еще Эн.герр был силен магически. Об этом предпочитали не говорить, как и вообще о магии, но знали об этом все. Личной силой, обаянием, привлекательной внешностью он притягивал людей, и те шли за ним. Алик смутно помнил свое детство в клане, когда еще там жил Эн.герр — даже будучи мальчишкой он легко добивался своего, был настойчив и целеустремлен.

— Но, — продолжил Эн.герр, — мой тогдашний командир об этом не знал. Он думал, что я сплю и вижу, чтобы занять его место. И так однажды я попал на границу. Историю о том, как мы с небольшим отрядом взяли в плен отряд повстанцев, я думаю, ты знаешь. И то, что после этого я был удостоен приема у Императора. Он тогда только-только занял свой пост, и на границах было беспокойно. Он возвысил меня и за пару лет на границах мы навели порядок.

Палка хрустнула в руках Эн.герра, и он кинул обломки в огонь с силой большей, чем требовалось. И Алик обратил внимание, что и огонь вспыхнул ярче, чем должен быть, поглотив всего две тонкие веточки. Алик вздрогнул — Эн.герра не зря опасались — в те годы на границе лилась кровь повстанцев. Планирующий боевые операции Эн.герр не знал пощады — за два года на границах Империи порядок был наведен. Но стоило это множества человеческих жизней.

— Так я стал Советником. Сначала Советником по приграничью, а потом и герром. Самый молодой герр в истории Империи, я был чуть старше тебя, — Эн.герр кинул взгляд на Алика. — Мне было двадцать три года. Я был популярен, молод, горяч. Я был победителем, принесшим в Империю порядок. Кумиром молоденьких девочек и почтенных матерей, — Эн.герр фыркнул и снова выбросил размочаленную палку в огонь.

— И, — пошевелился Алик, с жадностью глядя на лицо командира.

— И кумиром Катарины, — тихо сказал Эн.герр.

— Дочери Императора? — удивление на лице Алика было очевидным.

— Да, именно ее. Ей было шестнадцать — еще слишком молода для брака и

для любых отношений, но она же дочка Императора! И ей не писал никакой закон, — глухо сказал Эн.герр. — Я тогда был молод и, повторюсь, весьма популярен, особенно у женщин, — криво улыбнулся Эн.герр.

— Да я бы не сказал, что сейчас что-то изменилось, — вставил шпильку Алик.

— Я бы не сказал, что я что то делаю, чтобы это изменилось, — парировал Эн.герр, — я, в отличие от тебя, мой юный помощник, вижу в женщинах такой огромный мир, что ни одному мужчине его никогда не постичь. И женщины это чувствуют.

— Так вот, Катарина в меня влюбилась. Ну, или представила себе, что влюбилась. Напомню тебе — ей было шестнадцать — возраст, когда в голове находятся зачатки мозга и им не все и не всегда пользуются, — тут уже Алик уткнулся взглядом в костер, благодаря Высшего за смуглую кожу, на которой румянец стыда был практически неразличим.

— Она пыталась привлечь мое внимание, но это, как ты правильно понимаешь, было бесполезно. И она не придумала ничего лучше, чем залезть ко мне в постель. Безусловно, ее там никто не ждал. Но я недооценил ее — дева подготовилась. Она до этого долгое время вели дневник, в который писала. О том, что я оказываю ей незаметные знаки внимания, рассказывала об этом своим служанкам. О том, что «не может противиться моему притяжению», — тут уже злобно фыркнул Алик, зная, что ни один уважающий себя менталист не будет таким образом заманивать женщину в постель. Принуждение не работало в истинной любви, да и секс под принуждением мог понравиться только человеку с разрушенной душой.

— Подготовив почку, Катарина «невзначай» оставила свой дневник на видном месте и пропала. Когда спохватились и начали ее искать, я уже выколупывал ее из своей постели и покоев. Но и Император, и Императрица застали ее у меня. Я же, вроде как «пригласил» ее к себя.

— Катарина настаивала на свадьбе, говорила, что я ее соблазнил и совратил. Я же, дурак такой, вместо того, чтобы согласиться и стать зятем Императора, пошел на принцип. Я поклялся, что не тронул ее и пальцем. Я был молод и горяч, говорю же. Император не дурак, — в голосе Эн.герра звучало уважение, — он понял что случилось, что все это — просто прихоть избалованной шестнадцатилетней девчонки. Он встал на мою сторону и отдал решение о свадьбе на мой откуп. Он мне поверил.

Я отказался от Катарины. Сказал, что не хочу начинать семейную жизнь со лжи и обмана. Я думал, что это девичьи прихоти, что она вырастет, и ее восхищение и почти детская любовь забудется, она встретит более подходящего себе юношу.

— Но дочь Императора так и не вышла замуж, — тихо проговорил Алик, внимательно слушавший командира. — Более того, она живет и работает в Обители Знаний, а знающие редко выходят замуж или женятся… Императрица не простила тебе разбитого сердца дочери?

— Не простила и, боюсь, она, в отличие от Императора не до конца поверила в то, что я не притягивал Катарину. Что я ее не приворожил — ты же знаешь отношение Императрицы к магии, она далеко не так терпима, как ее муж, — Эн.герр помолчал. — Я пытался объяснить, что даже если бы это был приворот, он давно бы спал, да и обитель Знаний несет в своих стенах мощную защиту от принуждений любой формы. Но нет. Она не простила. И не забыла. И снова мне об этом напомнила.

— Это странно, — тихо проговорил Алик, — так относиться к магии. Ее муж маг, все его Советники тоже традиционно обладают силой, да и вообще — огромное множество людей в Империи живут с даром, только мало кто говорит об этом…

— Поэтому и не говорят, — голос Эн.герра был тверд. — Потому что бояться. Обладающие даром бояться того, что их не примут, не поймут. Те же, кто дара лишен, бояться того, что их заколдуют, — тут Эн.герр сделал страшное лицо и Алик невольно улыбнулся — уж сильно забавными порой были представления о магии у лишенных дара.