Жена из другого мира
Шрифт:
Нет, конечно, это нормальная физиологическая реакция на мысли о красивой девушке, но…
Сумрак комнаты окутывал меня, пряча непривычные, иномирные очертания окружающего. Я глубоко вздохнул. Честно пытался восстановить дыхание.
Но разум был полон и воспоминаниями о мире Саши, и ей самой.
Когда песчаный рогач навис надо мной, собираясь проглотить, я подумал о Саше.
Подумал, что…
Я сел. Ощупью отыскал одежду и стал одеваться.
Когда песчаный рогач навис надо мной, я понял, что хочу, чтобы Саша стала моей женой по-настоящему.
Надеюсь, она не спит.
Глава 48
Опять я пощупала Веру. Она безмятежно спала рядом.
Надо было Лирикири попросить и меня усыпить, но он, прощаясь, выглядел таким измученным, что я не стала приставать к нему со своими внезапно расшатавшимися нервами.
За дверью кто-то поскрёбся.
Мышь?
Я вздрогнула.
Потом сообразила, что скребут слишком высоко для мыши.
Или здесь живут мыши-мутанты размером с корову. Чему я совершенно не удивлюсь, просто поседею раньше времени, если такое окажется за дверью.
— Саша, — прошептали с той стороны.
Выдохнув, я накинула халат.
— Саша, — снова позвали меня.
Отворила дверь. Свет из прихожей ослепил, я закрылась рукой.
— Прости, — Лавентин вытянул меня из спальни, закрыл дверь. — Я тут подумал. А давай сделаем наш брак настоящим.
Мозг от такого внезапного перехода сильно затормозил.
— Понимаю, — Лавентин взял меня за руки. Я проморгалась и уставилась на его серьёзное, торжественное лицо. — Если согласишься, придётся отказаться от твоего мира, но в моём тоже очень интересно. И я буду заботиться о тебе. И постараюсь, чтобы тебе всегда было весело. Ты… я хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда.
— Э… — Я прикинула, сколько тут нахожусь. Усмехнулась. — Мм… тебя не смущает, что мы на одном языке разговариваем только четыре дня, а толком общаемся всего три?
— Мне этого хватило, чтобы понять, что ты лучшая жена на свете. И другой мне не надо.
И что на это сказать? Особенно когда так преданно смотрят в глаза.
— Знаю, тебе надо подумать, но… — Горячие руки Лавентина пробежались по моим рукам к плечам. Он смотрел мне в глаза. — Я хочу, чтобы ты осталась. Не из-за нестерпимого притяжения браслетов, а потому что хочешь.
— Э…
Внезапно.
Кажется, Лавентин всё время только своими делами занимался, когда он меня как достойную супругу оценить успел? Когда дом его разносила?
— Саша… — Ладони скользнули по моей шее, и сердце отозвалось сумасшедшим перестуком, по коже побежали мурашки. Вдруг стало нечем дышать, словно я девчонка перед первым поцелуем. Пальцы Лавентина задрожали. — А я все аргументы забыл, так волнительно рядом с тобой…
Он наклонился и поцеловал. Аргумент, от которого у меня подкосились ноги.
***
Первое, что понял, когда проснулся — я улыбаюсь. А это не перед всяким интересным экспериментом случается.
Немного полежал, вспоминая, как делал предложение Саше, как мы целовались, как она обещала подумать, и как мы разошлись на подгибающихся ногах.
Интересно, сколько думать будет?
Отказаться от родного мира нелегко, но у нас тоже хорошо. И время от времени заглядывать в Сашин мир можно будет.
Если портальный узел не отнимут…
Эх, сейчас надо загадки Хлайкери решать, и министр просил доехать до особого отдела, посмотреть труп Какики… А я бы лучше Саше ещё раз объяснил, как хочу видеть её своей женой навсегда.
Но пора думать о деле.
Усилием воли я изгнал навеянные мыслями о Саше приятные ощущения.
И попытался представить себя на месте Хлайкери.
На месте человека, который до восемнадцати надеялся получить магию, верил в это, предвкушал, а потом осознал, что она никогда ему не достанется.
Всего несколько мгновений я ощущал нечто подобное, когда родовое проклятие могло выжечь во мне магию, но я всегда жил с ней, сроднился. А Хлайкери только мечтал.
Строил какие-то планы.
Надеялся хотя бы на искру — самую малую долю волшебства, позволяющую разжечь фитиль или создать разряд тока, каким можно помочь себе в драке.
Поднатужившись, припомнил, что Хлайкери тридцать шесть или тридцать семь. Выходит, почти двадцать лет он готовил месть.
Но какова его цель? Лишение длоров родовой магии? А Какики оказался лишь пробой? Случайно подвернулся, был недостаточно силён или чем-то уязвим? В ночь убийства Хлайкери мог быть у Какики и добиться разрешения пустить своих сообщников.
А потом целый род лишился магии.
Министр неправ, не собирался Хлайкери скрывать своё преступление. Едва магия исчезла, вся семья должна была ринуться к главе с расспросами. И тогда никакие приказы министра не сохранили бы произошедшее в тайне. Газеты разнесли бы весть по стране. А там недалеко до паники. Тем более убили Какики так изощрённо, что и не захочешь, да станешь обсуждать.
Значит, Хлайкери хотел, чтобы все знали и боялись.
Вполне возможно, планировал только напугать длоров потерей обожаемой магии.