Жена из другого мира
Шрифт:
Брюнет ломанулся ко мне, я дёрнула девочку на себя: казалось, он не успеет притормозить и собьёт её, но он остановился, положил ладонь на мою макушку, затем параллельно земле повёл ладонь к себе (получилось на уровне губ) и быстро что-то черкнул на прикреплённом к планшету листе. Краем глаза уловила движение: в стороне стоял ещё один длинноволосый брюнет и закрывал лицо рукой.
Что-то резко сказав, брюнет номер два пружинистой походкой двинулся ко мне: высокий, широкоплечий, подавляющий, длинноволосый, с бледным очень серьёзным лицом, одетый с иголочки во всё чёрное (но его готом не назовёт даже самый наивный).
Но скрываться было негде, разве что опять в желе нырнуть. Я осталась стоять.
Брюнет номер два остановился в полутора шагах от меня, поклонился и, прижав ладонь к груди, произнёс:
— Раввер. — Слабо улыбнулся бледными тонкими губами.
Ну это понятно! Имя, правда, не слишком удобное, я обдумала цепочку запоминания: «Чёрный ворон — равэн — Равер, Раввер. Равэн, Вер-Верь. Равэн-Верь, Ворону-верь. Равэн-Вер. Раввер, Раввер». Теперь не забуду.
Улыбнулась, коснулась своей груди:
— Саша. — Указала на него. — Раввер.
Он кивнул и с улыбкой указал на себя:
— Раввер. — На меня. — Са-ша. — Показал на брюнета номер один и медленно произнёс: — Лавентин.
«Лав — любовь. Вена. Тина. Лав-вена-тина. Но «вена» и «тина» женского рода, а у нас мальчик, поэтому: Лав-вен-тин».
Лав-вена-тина помахал рукой и снова что-то записал. Гота мне Раввер представлять не стал, с галантным поклоном предложил отойти от двери.
Людей в мундирах поблизости не было, нападать на меня, кажется, не собирались, поэтому, взяв девочку за руку, пошла, куда предлагают. Лав-вентин пошёл следом. С вывороченного фонтана встал незамеченный ранее узколицый бледный мужчина и двинулся за нами, делая наброски. Пернатый гот, подхватив фотоаппарат, присоединился к шествию.
Вели меня в обход огромного валуна, из нутра которого я выбралась. Раввер расстегнул пуговицы фрака и, стянув его с себя, медленно, будто боялся меня испугать, положил его мне на плечи и жестами показал, что надо его надеть и застегнуться.
Было не слишком жарко, я надела сильно большой для меня фрак и застегнулась. Мой брюнет, то есть Лавентин, с прежним нездоровым энтузиазмом что-то черкнул в бумагах. Почувствовала себя жертвой эксперимента. Впрочем, возможно, так и было.
Мы прошли под вскинутыми ногами огромного валуна и оказались на большой каменной площадке. Раввер что-то сказал Лавентину, тот, оглядываясь, почесал затылок.
Отмерив часть площадки шагами, он радостно указал в одно место. Раввер любезным жестом пригласил идти туда. Лавентин опять что-то записал, раздался тяжкий вздох Раввера.
Затем мне попробовали что-то объяснить.
Лавентин сдвигал и раздвигал ладони, после чего указывал на пол.
Раввер коротко мявкнул, на помощь пришёл художник: нарисовал на каменной площадке, куда мне указывали, дверь.
Они стали показывать на неё, на меня и трогать виски. Все трое. Безумный учёный, джентльмен в трауре и художник, как заведённые, показывали на изображение двери, на меня и тёрли виски. Причём довольно синхронно.
Первой засмеялась девочка, поспешно уткнулась мне в бок. Мужчины замерли с недоуменными выражениями лиц, тут засмеялась и я.
Раввер закрыл глаза ладонью, Лавентин чесал затылок, и только художник отошёл в сторону и продолжил рисовать. Первые два начали что-то обсуждать. Я глянула на изображение двери на каменной платформе, на огромный валун, из которого вылезла. Судя по одинаковому цвету и их плотному, будто без шва, соединению, мой камень и площадка были из одного материала. Камень подчинялся моей мысли, наверное, площадка тоже, а эти три товарища просто хотели, чтобы я создала мыслью дверь.
Представила дверь.
Раввер с Лавентином явно спорили.
Неохотно, но в камне проступала дверь. Бедный камушек, похоже, всё же разрядился от моих случайных упражнений.
Мурашки побежали по спине, я обернулась: гот с фотоаппаратом стоял совсем близко, улыбнулся. Девочка крепче обняла меня за бёдра.
Заметив его, Раввер снизил голос, гневно указал на меня, Лавентин развёл руками. Серая неприметная дверь обрела чёткость. Я неловко из-за обнимающей меня девочки наклонилась и дёрнула ручку.
Петли заскрипели, в следующий миг Лавентин оказался рядом, сунул голову в темноту, потом поднял на меня влажно блестевший восторженный взгляд (я испугалась, что целовать полезет от счастья), дрожащей рукой сорвал с планшета верхний лист и нарисовал кривенькую лестницу.
Представила нормальную лестницу.
Со скрипом в сумрак потянулись ступени. Лавентин издал похожий на мурлыканье звук и бросился вниз.
— Осторожно, — крикнула зачем-то.
В темноте затеплился зелёно-голубой свет, свернул в дверной проём, отблески озаряли гладкий светлый пол.
Внизу раздался страшный крик, будто Лавентина резали.
Глава 12
Я не фанат подземелий, но, похоже, это единственное, что осталось от дома, где мне предстояло жить. Пошагала вниз, увлекая за собой девочку. Сзади раздалось болезненное шипение, я оглянулась: чёрная сеть перегородила вход перед носом гота. Тот что-то пространно сказал, Раввер тявкнул и вновь меня поманил.
Внизу обнаружилась белоснежная лаборатория в лучших традициях фантастики Земли, лишними были только древние фолианты на алюминиевых полках, да антикварный стол под огромным стеклянным колпаком. На столе в два слоя стояли эмбрионы, а те, что некогда располагались по бокам, теперь лежали на полу среди осколков. Но в принципе потери были всего процентов тридцать.
Державшийся за голову Лавентин выбежал из-за стеклянного колпака и уставился на меня диким взглядом. Поскакал вокруг стола, причитая, протягивая руки к разбитым банкам. В общем, языка знать не надо, чтобы понять: коллекцию свою он любил и крайне огорчён её сокращением. А вот нечего было всё на стол ставить, мог бы и по полу распределить — целее были бы.