Жена из другого мира
Шрифт:
Я прямо представила, как он, сложив руки на груди, нахохлившись, сидит на крышке унитаза и злобно смотрит на дверь.
— Физиологические потребности, — пояснил Лавентин.
Стало до ужаса интересно, что победит у Павла: гнев или страх?
— Не пущу, — отозвался он.
— Мне бы не хотелось выбивать дверь, — Лавентин не терял спокойного такта.
Если подумать, в нашем мире такое поведение выглядит страшно: аристократическая выдержка кажется поведением психопата. В фильмах психопатов часто так и показывают: спокойное дружелюбие,
Похоже, у Павла появились примерно такие же ассоциации. Щёлкнул замок. Гордо вскинув подбородок, но опасливо косясь на Лавентина, Павел пересёк прихожую и закрылся в кухне.
Будет ругаться из-за картошки или нет?
Я ждала, ждала… Судя по звукам, Павел открыл тумбочку и достал ещё клубней.
— Будешь? — Лавентин указал на туалет.
Улыбнулась:
— Да, конечно.
Была у меня мысль на время, пока разбираюсь с последними делами, приклеить к двери спальни смартфон Лавентина с запущенным на тихом звуке порнороликом длинной так с час. Чтобы Павел, если решит подслушивать, только охи-вдохи уловил и почувствовал себя ущербным. Но вдруг стало лень с этим возиться.
Не стоил Павел лишних телодвижений.
Оставив Лавентина со смартфоном, я взялась за ноутбук. Деньжат дяде на подарки племяшке перевела. Даже письмо на таймер поставила, в котором извинилась, что не даю адреса своего таинственного санатория. И ещё на год вперёд писем отсроченных наделала с сообщениями, что со мной всё в порядке.
Во Вконтакте тоже написала об отъезде, статус поставила «Вернусь через год», вышла из всех аккаунтов, чтобы Павел чего не натворил, историю почистила.
Затем поставила ноутбук на табуретку возле кровати и усадила Лавентина рядом. Меня вдруг охватило волнение, сомнение в способности добиться желаемого результата.
А вдруг я в Лавентине ошиблась, как когда-то в Павле?
Вдохнув и выдохнув, начала:
— Я хочу объяснить, почему императору не стоит знать об оружии нашего мира.
И рассказала о том, что такое высокотехнологичная война.
С цифрами.
С описанием травм.
С показом роликов и фрагментов исторических фильмов и хроник.
Лавентин кивал, задавал вопросы, но выглядел… отстранёно. Сердце сжималось: неужели ему совершенно безразличны страдания других людей? Неужели надежда, что он не станет выспрашивать о земных военных разработках и даже поможет сделать так, чтобы император не прислал в мой мир шпионов, окажется тщетной?
Голос слабел, энтузиазм угасал. На застывшем лице Лавентина мерцал цветной свет экрана, где сменялись кадры документального фильма о применении бактериологического оружия.
Не выдержав, я захлопнула крышку.
Лавентин вздрогнул.
Помолчал.
— Знаешь, — он почесал затылок. — Мне кажется, ваш мир слишком опасен. И ещё тут много смертельных болезней, которых у нас нет. Сюда на самом деле нельзя путешествовать. Тебя и меня, по-хорошему, надо запереть на карантин.
Лавентин заглянул мне в лицо. Спокойный, задумчивый. Непредсказуемый.
— Оружие вашего мира очень разрушительно, но хуже того — бездумно, ему всё равно, солдат перед ним или младенец. Такое нельзя пропускать в наш мир, и я постараюсь этому помешать.
От сердца отлегло.
Пусть попадание к Лавентину не моя вина и произошло против воли, я не должна стоять в стороне, пуская на самотёк последствия контакта двух миров.
Теперь наконец выражение лица Лавентина стало обеспокоенным, он почесал затылок, потёр подбородок.
— Какие-нибудь проблемы с этим? — положила руку ему на плечо.
— Да, будут некоторые сложности… — Он снова почесал затылок. — Нам придётся скрыть то, что мы здесь были. Скажем, что проникнуть сюда в брачных браслетах в принципе невозможно. Я постараюсь сделать незаметную защиту, чтобы никто не мог войти в тоннель.
— А если прибор для перехода у тебя заберут и защиту снимут?
— Тогда остальное будет не в нашей власти. Но, подозреваю, сделать этого не смогут.
— Почему?
— Видишь ли, когда я предложил членам научного собрания открыть проход в другой мир, ни у кого не получилось. Они чётко следовали инструкции, но всё равно не смогли.
Осмыслила сказанное. Моргнула:
— Почему?
— Вероятно, это связано с тем, что магия их семей не такая древняя, как моя. Мой предок был одним из первых, кто получил родовую магию, а она связана с путешествиями между мирами. Возможно, у него были какие-то особые способности, а может, основатели первых родов позаботились о том, чтобы держать появление источников магии только в своих руках.
— То есть… — Я шумно вдохнула и откинулась на постель.
Получается, мне, так сказать, троекратно «повезло»: Лавентин пожелал такую аферу провернуть. Каким-то образом из трёх с половиной миллиардов женщин выбрало меня. Так он ещё оказался одним из немногих, кто способен открыть проход.
Так и в судьбу поверить можно.
— Хорошо, скажем, что здесь не были… Только вещи жалко.
— С этим как раз проблем нет: дома можешь ходить в них сколько угодно, все будут считать их порождением самого дома. Позже можно будет найти портных и модисток, которые скопируют покрой. Или вовсе объявить их пошитыми у нас по твоим рисункам и объяснениям.
— Я не умею рисовать.
— Об этом никто не знает.
— Ну да… Сколько времени у нас осталось?
— Часа два.
Я села.
— Ну что ж, давай объясним Павлу, что он должен ждать моего возвращения и не дёргаться.
— Да-да, помню, — кивнул Лавентин и тихо добавил. — А вообще идея с магическими жучками мне понравилась, надо будет реализовать.
Может с защитой своего мира от нашего оружия он и поможет, но технологический прогресс по полученной информации будет ускорять. Можно ли от учёного ожидать иного?