Жена Кукловода
Шрифт:
Наконец, Руслан не выдержал и позвонил Шталю.
Через три дня они получили приглашение к нему в офис. В нем сообщалось, что эта встреча будет носить примирительный характер, на нее также приглашены Каверин и Анна Черкасская.
Они приехали в знакомый дом на углу улицы Декабристов ровно к восьми вечера.
В приемной никого не было. Шталь ждал их в кабинете, за письменным столом. Невозмутимый и бесстрастный.
Людмила опасалась, что ей опять предложат подождать в приемной. Она не хотела мучиться ожиданием и неведением.
Но
Он цинично и бесстыдно оглядел Людмилу с головы до ног, заставив ее вздрогнуть от омерзения. Она будто опять почувствовала его потные ладони и грубые пальцы. Руслан перехватил его взгляд и скрипнул зубами. Каверин лишь усмехнулся.
Анны в кабинете Шталя не было. Людмила, утонув в глубоком кресле, внезапно почувствовала себя маленькой и беззащитной. Ей хотелось почувствовать на своих плечах сильные руки мужа. Но показывать свой страх перед Кавериным она не хотела. Выпрямила спину и сложила руки на коленях, опустив глаза, понимая, какую роль она должна здесь играть.
– Итак, - начал Шталь, - напоминаю вам, что встреча носит примирительный характер. Я, как председатель сообщества, обязан заботиться о соблюдении Устава и мирном разрешении любых конфликтов. Все участники встречи обращаются друг к другу без использования псевдонимов, поскольку реальные имена всем известны. То, что на этой встрече присутствуют сабмиссивы, не совсем согласуется с правилами. Но таково было условие господина Каверина.
Последняя фраза царапнула Людмилу смутным беспокойством. Этот мерзавец явно что-то задумал.
– Господин Каверин, - обратился к нему Шталь, - можете изложить суть ваших претензий.
– Но я не вижу Анны Черкасской? – спросил он с сарказмом. – Неужели столь опытный сабмиссив позволяет себе опоздания?
– Конечно, нет, - ответил Шталь спокойно. – Ей даны указания ожидать в соседней комнате до того, как я посчитаю нужным ее позвать.
Каверин удивленно приподнял брови. Вежливо наклонил голову:
– Как будет угодно председателю.
Потом продолжил, с вызовом глядя на Руслана:
– Мои претензии просты и понятны. Господин Сикорский на том злосчастном вечере неделю назад позволил себе не только вмешаться в отношения между мной и моим сабмиссивом, но и сделать мне публичное замечание, поставив под сомнение мое право распоряжаться своей собственностью. Более того, он прикоснулся к моему сабмиссиву без разрешения, тем самым оскорбив меня действием.
– Это все? – спросил Шталь холодно.
– Не совсем, - Каверин усмехнулся, скривив губы, - поведение господина Сикорского повлекло за собой отказ сабмиссива выполнять свои обязанности по договору. Таким образом, мне не только нанесено оскорбление, но и причинен ущерб.
– Претензии ясны, – констатировал Шталь и обратился к Руслану, - господин Сикорский, вам есть что сказать?
Людмила замерла, слушая, как глухо стучит ее сердце и ноет в груди от тревоги.
Спокойный уверенный голос мужа придал ей сил:
– Позвольте не согласиться, - произнес он. – Я лишь попросил господина Каверина не устраивать публичных разборок со своим сабмиссивом, которая, кстати, отрицала, что в договоре предусмотрены публичные унижения. Признаю, что действительно, подал Анне руку, помогая подняться. Разрешения на это я у господина Каверина не получил. Но я не был осведомлен о том, что девушка является собственностью господина Каверина. Намерений оскорбить господина Каверина, словом или действием, у меня не было.
– Я правильно понял вас, господин Сикорский, - осторожно уточнил Шталь, - что вы готовы принести извинения господину Каверину за вмешательство и несанкционированные действия в отношении его собственности?
Руслан помолчал, а Людмила стиснула зубы, еле сдерживая рвущуюся наружу злость и обиду.
– Готов, - произнес, наконец, ее муж, и она едва не расплакалась от несправедливости происходящего. Ему не за что было извиняться!
– Но только, если получу убедительные доказательства прав господина Каверина на этого сабмиссива, в том числе на нарушение им ее жестких ограничений.
– Нет ничего проще, - воскликнул Каверин и, нагнувшись, взял стоявший у его ног кожаный портфель. Оттуда он извлек несколько прошитых листов, с набранным на них текстом и протянул их Руслану.
Он осторожно взял их в руки и стал внимательно просматривать текст. Людмила с замиранием сердца следила за выражением его лица. Оно становилось все мрачнее и мрачнее, и у нее все сильнее болело в груди.
– Вы удовлетворены? – спросил насмешливо Каверин.
– Почти, - произнес Руслан, передавая договор Шталю. – Хотелось бы еще убедиться в том, что при подписании этого договора был соблюден принцип добровольности.
– Неужели вы думаете, что я пытал девушку, чтобы заставить подписать договор! – рассмеялся Каверин.
Руслан промолчал, не сочтя нужным отвечать.
Шталь позвонил в колокольчик.
Из боковой двери вошла Анна. Бледное, печальное лицо и темные тени, залегшие под глазами. Людмиле сталь жаль ее.
Девушка робко присела на указанный Шталем стул, стоявший почти посередине комнаты, опустила глаза в пол.
– Скажи, - обратился к ней Шталь, протягивая ей договор. – Ты подписывала этот документ?
Анна бросила на него взгляд и снова опустила глаза.
– Да, - ответила она тихо, бесцветным голосом.
– Содержание договора тебе известно? – снова спросил Шталь.
– Да, - опять ответила Анна, не поднимая глаз. Потом добавила, еле слышно. – Теперь, да.
– А точнее? – голос Шталя стал строже.
– Я подписала его, не прочитав до конца, - голос Анны дрогнул.
– Почему его не прочитала? – настойчиво спросил Шталь. – Господин Каверин дал такую возможность? Не ограничивал во времени?