Женщина без мужчины
Шрифт:
— Ты зачем напал на Лео, как разъяренный пес? Лео непростой человек, все мы это знаем, а ты нарочно дразнил его. Ты не умеешь лгать, Майк, поэтому лучше скажи прямо. Ты накачался с утра и был не в себе?
— Я только хотел открыть тебе глаза, — огрызнулся Майк. — Плохие вести наваливаются со всех сторон. Я уже теряю голову от проблем.
— Ты ее давно потерял. Анни знает, что тебя уволили?
— Нет.
Не так давно он познакомился с молодой медсестрой, женщиной на удивление уравновешенной и уверенной в себе. Их встреча состоялась в отделении «Скорой помощи»
— Ты не сможешь долго обманывать Анни. Ты знаешь это прекрасно!
— Знаю! Она видит меня насквозь. И она бросит меня… Но, клянусь, я завяжу…
— Я не хочу больше слушать твои клятвы. Я устала от них.
— Я обещаю…
— И прекрати копать под меня. Я и так держусь на ниточке… вот-вот сорвусь и утону. А ты помогаешь им вешать мне камень на шею.
— Я не предатель!
— А кто ты? Чем ты занимался все утро?
— Чем я могу доказать тебе?..
— Только одним. Заткнись и молчи. Не будь марионеткой в руках этой банды!
— Я хотел сделать как лучше. Я думал, тебе стоит временно отойти от дел, пока не забудется все, что случилось.
— Это не забудется никогда. И хотя бы в память о своем муже я буду лелеять наше дитя — «Котильон». Теперь я одна отвечаю за его будущее. Это мой ребенок и больше ничей.
— Я как-то не подумал об этом, — упавшим голосом произнес Майк.
— Ты о многом не подумал… Тебе нужна работа?
— Я согласен на любую. Я обивал пороги, чуть ли не клянчил. К тебе я обращаюсь за помощью в последнюю очередь, когда потерял уже всякую надежду…
— Не рассчитывай на меня!
— Что?!
— Когда ты посмотришь мне прямо в глаза и поклянешься, что два месяца не притрагивался ни к наркотикам, ни к спиртному, ты начнешь работать в моем «Котильоне».
— Два месяца? — переспросил он робко.
— Да. И ни на день раньше.
— Я могу тебе верить? — ободрился Майк.
— Мне — да, — ответила Натали, с горечью думая, что разговор этот прошел впустую и Майк не выдержит испытательного срока.
Акционеры настороженно поглядывали на Майка и Натали, когда они вернулись на свои места. По пути она вынула из шкафа жакет, подаренный Уоллесом, и накинула его на плечи. Она ощутила ласковое тепло меха.
Акционеры в правлении не были для нее сейчас главной проблемой. Главная опасность таилась в ней самой. Как побороть свою неуверенность, тоску и мучительное чувство одиночества? Подарок Уоллеса чем-то помог ей. Красота этого изделия не могла не подействовать на истинных меховщиков, присутствующих в зале, и как-то возвысила ее в их глазах.
— Мы увидимся с вами здесь, в этом же зале, 16 февраля.
— А мы услышим предварительный отчет? — все-таки поинтересовался настырный Сильверман.
— Конечно! Кто захочет прийти сюда в январе — милости прошу! Я поручу Джоан сообщить всем точную дату. У меня к вам
Ее меховой жакет приковывал взгляды присутствующих. Словно завораживал их.
— Прежде чем мы расстанемся, я прошу проголосовать за доверие мне в управлении делами на срок в три месяца. Кто согласен — проголосуйте «за».
«За!» — после паузы нарушил тишину нестройный хор. Громче всех звучали голоса Стюартов, возглавляемых тетей Маргарет и Майком. Инвесторы пробормотали свое «за» потише и не так дружно. Этого Натали и ожидала. Три месяца они будут искать новые сферы для вложения своих капиталов, но и она сможет найти новые источники средств. Для всех было лучше выждать некоторое время, чем ввязываться в сражение и разорять фирму. Меховщики мрачно промолчали, но по крайней мере никто не протестовал, когда она заявила:
— Я не слышала голосов «против». Это так? Я не ошиблась?
Меховщики молча поднялись с мест и, не прощаясь, стали расходиться. Уоллес обожал такие драматические ситуации. И, может быть, остался бы доволен поведением Натали. Но она хорошо понимала, что ей дали из милости или каких-то корыстных расчетов лишь короткую передышку. Три месяца плюс одна неделя — слишком малый срок, чтобы показать всем, на что она способна. Она корила себя за то, что не осмелилась потребовать полгода.
Натали вернулась в рабочий кабинет к телефонам и бумагам, и холод одиночества охватил ее. Отсутствие Уоллеса, невозможность вновь услышать его голос, увидеть его фигуру в дверях — мысль об этом причиняла ей почти физическую боль. Сумасшедшая идея — погрузиться в атмосферу их последнего свидания в каюте — вдруг пришла ей в голову. Оттуда она сможет сделать необходимые телефонные звонки, но главное — пребывание на яхте как бы вернет ей хоть частичку их близости.
Облаченная в меховой жакет, словно в волшебные доспехи, оберегающие ее от вражеских стрел, она устремилась к лифтам.
В приемной ее ожидал посетитель. Она разглядела синие брюки из дорогой шерсти и английскую обувь, явно сделанную на заказ, когда, опустив глаза, попыталась пройти мимо него. Но мужчина встал и преградил ей путь. Он был массивен и мускулист. Его длинные могучие руки раскинулись далеко в стороны, готовые дружески обнять ее. Он заполнил собой все пространство приемной, словно туда вкатился многотонный грузовой фургон.
— Эдди! Как ты здесь очутился?
— Прости, что опоздал на похороны. Я был в Тайбее. Мой клиент тянул из меня жилы, и я не мог не закончить переговоры.
— Я получила твой телекс. Спасибо тебе.
Эдди Майлл — основатель, президент и владелец контрольного пакета акций «Эдвард Р.Майлл компани» — был личным другом Уоллеса. Для Натали он был одним из многих знакомых, которые лишь недавно появились в поле ее зрения. Но за последнее время он возникал достаточно часто, навязывая им с Уоллесом свое общество, и Натали не понимала, что заставляет его быть столь настойчивым и чего он добивается от них.