Женщина за стеной. Лирика

Ваншенкин Константин Яковлевич

Баллада о посыльном

Дождь. Дорога за село — Как виток спирали, Козырнул, взлетел в седло. Вдалеке стреляли. А немного погодя, В комьях красной глины Он лежал на дне дождя, Как на дне долины. День осенний шёл к концу В свете рваной сбруи. Сильно били по лицу Ледяные струи. Над печалью мертвеца Низких туч теченье. Долго мытого лица Слабое свеченье. …Не

увидит сына мать, Изведётся в горе — Станет тихо угасать И угаснет вскоре. Будет ночи напролёт Тосковать невеста. А потом другой займёт В сердце это место… Изо всех небесных дыр Льёт — не видно света. «…Не дождался командир От меня пакета…» 1973

Сирень

Нас завалили сиренью, Впрочем, без всякого зла, В зале, потом на сиденье «Волги», что нас повезла. Я, хоть считался бывалым, Тоже почувствовал страх: Так засыпает обвалом Хижины в снежных горах. Сжатые душною чащей, Мчались от дома вдали. Возле гостиницы спящей Выбраться нам помогли. Кисти сирени лиловой Вновь на полу, на столе, В жбане и в банке литровой, В прочем случайном стекле. Лестно вниманье эпохи, Здешних сиреневых мест, — То ли за звонкие строки, То ли за самый приезд. …Звёзды проносятся мимо. Только кого укорим, Если от сладкого дыма Чуточку мы угорим? 1973

"Механизмы грозные — часы…"

Механизмы грозные — часы, Так немало значащие в мире! Золотого времени весы, — Даже есть у некоторых гири. Вот вы поднимаете свой взгляд. Что они вам нового сказали? Может быть, медлительностью злят Бесконечной ночью, на вокзале? Или вы расслышали их бой, Явно схожий с колоколом дальним, И на вас повеяло судьбой, Расставаньем и напоминаньем? 1974

Дворцовый парк

Изящно отразясь в воде, Стояли зябнущие грации. А я не знал: какая — где, Их положенья и градации. Не узнавал их крепких тел И личиков нелепо-кукольных. А я, упав, заснуть хотел Вблизи стволов, от срока угольных, Где щебета катился вал, Меж листьев яростно названивая. Я тоже что-то понимал, Но больше — воинские звания. 1974

Зонт

Забор тяжёлой влагою набряк, Сырой песок налип на каждом ранте. Вошла с дождя — сложила зонт в дверях И вновь его раскрыла на веранде. Округа вся водою залита, И сумрачно в полях пустых и плоских. Но яркий шёлк раскрытого зонта Тревожаще расцвёл на голых досках. 1974

Фонтан осенью

Уже стояла осень в городке, Листва

с ветвей валилась неустанно, И вяло колыхалось вдалеке Холодное растение фонтана. Он был здесь всем и каждому знаком, Он летом пел, но осенью суровой Казался ломким высохшим цветком С прозрачно-серебристою основой. Он шелестел, шуршал, а впереди, Питаемые облачной рваниной, Предполагались долгие дожди Над этой нескончаемой равниной. 1974

Цикламен

В саду снега сидели сиднем, Не ожидая перемен. А на окошке вашем зимнем Потягивался цикламен. Была короткая заминка Пред тем, чтоб снова зацвести. Он был как розовый фламинго В начале длинного пути. Как молодая балеринка, Что на занятиях одна, Задумавшаяся былинка, Вдруг задержалась у окна. 1975

"Бросками мерил первопуток…"

Бросками мерил первопуток, В сугробах спал, в болотах мок. Свою шинель по десять суток Порою высушить не мог. Однако, шла война покуда, Все мысли были об одном, И ни малейшая простуда Не приставала под огнём. Вполне понятно было это. А что до язвенных больных, Войны невольная диета Шутя вылечивала их. Недавно вспомнил в разговоре, Как, всё отчётливей видны, Вдруг проступили наши хвори По окончании войны. 1975

"Пробивают проспекты сквозь город…"

Пробивают проспекты сквозь город Или просеки тянут сквозь лес, — Окружённый щитами заборов Или в чащах зияет разрез. Крупный клён, как ты вымахал мощно, Шелестящий, зелёный, прости, — Ты давно уже думал, что можно Безбоязненно дальше расти. Старый дом, ты надёжен и прочен И ещё простоял бы сто лет. Выбор места был, видно, порочен, В этом гибели крылся секрет. С точки зренья законов и этик — В самый раз для езды и ходьбы. Только жаль неудачников этих, Оборвавшейся этой судьбы. 1975

Над косогором

На скамеечке, над косогором, Две старухи сидят в вышине, И открыта их выцветшим взорам Вся волнистая местность вполне. Там шоссе изгибается твёрдо, И по краю гудронной волны — Как дорожные столбики — вёдра, Что напыщенных яблок полны. Проезжающий лезет в бумажник, Про себя усмехаясь хитро, Помещает покупку в багажник, А рублевку в пустое ведро. Две старухи сидят на припёке, Непричастные к этой возне. Ровной осени тонкие токи Входят в кровь или бродят вовне. И почти задевая соседок — Так безбожно сады разрослись, — Обрываются яблоки с веток И стремительно катятся вниз… 1975