Женщины-масонки
Шрифт:
В нашей повести так часто будет заходить речь о графе д'Энграндс, что мы не считаем необходимым поместить здесь его портрет.
Пусть читатель пока удовольствуется разъяснением, что после первого же года совместной жизни супруги по общему согласию решили жить каждый по-своему.
Для графа не составило ни малейшей трудности возложить на графиню воспитание их дочери. Где нашел бы он лучшую наставницу? Эта мать любила свою дочь так, как любят свой герб, и заботилась она о дочери так же, как заботятся о своем генеалогическом древе. И вот в свои четырнадцать лет Амелия была не столько юной девушкой XIX века, сколько героиней XIII-го; она плавала, как амазонка из античных мифов; она обнажала шпагу, как шевалье д'Эон [5] , в гимнастических упражнениях она была самой ловкой и самой гибкой, и, наконец, она была прирожденным ученым и прирожденной поэтессой, подобно Клемансе Изор, если только Клеманса Изор существовала на свете [6] .
5
Шевалье д'Эон (1728-1810) – политический агент Людовика XV; ходили ложные слухи, будто он – женщина.
6
Клеманса Изор – «легендарная основательница» Тулузской Академии поэзии (1323 г.)
Таким образом, графиня д'Энгранд имела полное право похвалить себя за свои труды; только с этим она и могла себя поздравить. Сделав все для развития ее ума и тела, она совершенно пренебрегла сердцем. Амелия научилась приказывать и повиноваться, но не научилась любить. А мать, вернувшаяся к своим заботам, не требовала от нее ничего, кроме той обыкновенной благодарности, которая чем-то напоминает расписку.
И читателю нетрудно будет понять, что вся нежность Амелии обратилась на тетку, маркизу де Пресиньи.
Три дамы вышивали уже полчаса. Внезапно появилась Тереза и доложила тем равнодушным тоном, каким докладывают о своем человеке в доме:
– Господин де Тремелс.
Вошел изысканно одетый молодой человек.
– Здравствуйте, Иреней,– сказала графиня д'Энгранд, протягивая ему руку.
Он пожал ей руку и низко поклонился маркизе де Пресиньи и Амелии.
– Иреней,– продолжала графиня д'Энгранд, упорно стремившаяся осуществить свой план,– окажите мне услугу.
– Это слишком большое счастье для меня,– отвечал тот.
– Но сначала сядьте,– сказала она, указывая ему на стул.
Господин де Тремеле уселся.
– Вы знаете всех на этих купаниях, не так ли? – спросила графиня д'Энгранд.
– Насколько можно знать всех, коль скоро живешь здесь всего неделю.
– Но вы живете в гостинице?
– Да, сударыня, но ведь вы знаете мой нрав: я избегаю общества, я живу уединенно…
Маркиза де Пресиньи покачала головой и заметила с легким оттенком иронии:
– Да, вы играете роль Мрачного Красавца [7] или, по крайней мере, претендуете на эту роль.
7
Мрачный Красавец – прозвише Амадиса Галльского, героя средневекового рыцарского романа.
– Претендую, маркиза? – повторил господин де Тремеле.
– Это вполне невинно, разумеется, но я не откажусь от своих слов; ведь этой зимой в Брюсселе вас называли в числе завсегдатаев театра «Де ла Монне».
Молодой человек, казалось, был раздосадован.
– Это правда,– сказал он,– музыка – это одно из моих немногочисленных развлечений.
– А разве в прошлом году, в Лондоне,– продолжала маркиза,– вас не видели в Ковент-Гарден в течение всего сезона? Вы ежевечерне отбивали себе ладони аплодисментами!
– Это тоже верно, сударыня; но откуда это вам известно?…
– Да разве у нас, женщин, нет своей тайной полиции?
– Вы полагаете, что я улыбнусь и приму это за шутку,– сказал господин де Тремеле.– Но да будет вам известно, что это подозрение возникало у меня часто и вполне серьезно. Да, у женщин – я имею в виду тех женщин, которые вращаются в высших сферах,– должна быть некая полиция, не уступающая ни одной государственной полиции. И я почти уверен, что у женщин есть свои шпионы, свои курьеры и свой телеграф. Если бы это было не так, в обществе разражалось бы неизмеримо больше скандалов и катастроф. Видимость соблюдения строгих правил в светских салонах нельзя вменить в вину ни морали, ни воспитанию, но в значительной части этого тайного управления, о котором вы, сударыня, упомянули, и в котором…
– И в котором, хотите вы сказать, я занимаю пост Фуше [8] ? – спросила маркиза де Пресиньи и продолжала с улыбкой: – Неужели необходимо состоять членом какого-то тайного общества, чтобы узнать, что вы провели сезон в Лондоне?
– Английская труппа в этом году не имела себе равных,– отвечал молодой человек, смущаясь все больше и больше.
Маркиза, однако, продолжала допрос.
– И какая же певица пользовалась наибольшим успехом?– спросила она.– Марианна или Дженни Линд?
8
Жозеф Фуше (1759-1820) – министр французской полиции.
На сей раз господин де Тремеле некоторое время смотрел на собеседницу молча; казалось, он хотел проникнуть в истинный смысл вопроса.
Наконец он решился ответить.
– В Лондоне – Марианна,– произнес он.
– А в Брюсселе?
– Тоже Марианна.
– Я никогда ее не слышала,– с притворной беспечностью сказала маркиза.– Говорят, что она очень талантлива. Она испанка или итальянка?
– Думаю, что она просто-напросто француженка. Дирекция придала артистическую форму ее имени, и она стала называться «Марианна» вместо «Мари-Анна» или «Мари». Они всегда так делают. Но… возвращаясь к вопросам, которые задала мне графиня д'Энгранд,– продолжал господин де Тремеле, явно желавший перевести разговор па другую тему,– так как в Тете нет ни театра, ни, следовательно, сносной оперы, я волей-неволей стал отшельником и мало кого вижу.
– Быть может, однако, вы слышали имя человека, который не дает мне покоя?– спросила графиня д'Энгранд.
– Слушаю вас, сударыня.
– Это некий господин Бланшар.
– О, еще бы! – с улыбкой воскликнул господин де Тремеле.– Кто же здесь не знает господина Бланшара?
– Это, конечно, какой-то актер? – спросила графиня д'Энгранд.
– Ничуть не бывало.
– Неужели это светский человек?– с недоверчивой улыбкой бросила она.
– Ни то, ни другое. Господин Бланшар чудак. Это оригинал, который всю жизнь ругает оригинальность.
– Он богат?
– Довольно богат.
– А сколько ему лет?
– Лет сорок – сорок пять… Впрочем, он очень умен. В гостинице все жаждут его общества.
– Но… что это за фамилия – Бланшар?– спросила графиня д'Энгранд.
– Это еще одно из его чудачеств. Это вовсе не его фамилия – он придумал себе такой псевдоним, чтобы сбить с толку любопытных.
– Что вы говорите!
– Господин Бланшар принадлежит к весьма древнему роду из Ажене. В молодости он был королевским телохранителем. Но так как его честолюбие всегда побеждалось какими-то неведомыми страстями, то в одно прекрасное утро он расстался со своим мундиром, чтобы путешествовать на свободе. Говорят, что целую неделю он размышлял, какое взять себе имя: Бланшар, Моро или Дюваль. В конце концов победил Бланшар. Можете быть уверены, что, если бы на свете существовало более незначительное и более распространенное имя, он взял бы себе его.