Женское детективное агентство № 1
Шрифт:
Он приступил к своим обязанностям полгода назад. Работал в отделении скорой помощи. Вы, вероятно, знаете, что там творится. Дорожные аварии, драки, обычные пятничные дела. В основном приходится обрабатывать раны, останавливать кровотечение, иногда приводить в сознание и тому подобное.
Все, казалось, шло хорошо. Но после того, как доктор Комоти проработал у нас три недели, ко мне подошел главный консультант больницы. Он сказал, что, на его взгляд, новый доктор делает иногда довольно странные вещи. Недавно он так неаккуратно зашил несколько ран, что швы пришлось накладывать заново.
Но иногда он работает прекрасно. К примеру, неделю назад к нам поступила женщина с пневмотораксом. Это очень серьезная проблема. В пространство между легкими и плеврой попадает воздух, и легкое сжимается, как спущенный воздушный шарик. В этом случае нужно как можно быстрее откачать воздух, чтобы легкое расправилось.
Для неопытного врача это непростая процедура. Нужно точно знать, куда вставлять дренаж, чтобы не повредить сердце и другие органы. При этом действовать приходится быстро, иначе пациент погибнет. Несколько лет назад я чуть не потерял одного пациента и до сих пор вспоминаю об этом с ужасом.
Доктор Комоти действовал безупречно и, несомненно, спас жизнь этой женщине. Врач-консультант, пришедший к концу операции, позволил доктору Комоти ее завершить и очень одобрительно отозвался о его работе. Но за день до этого тот же самый доктор не мог поставить простейшего диагноза – увеличения селезенки.
– То есть он работает то хорошо, то плохо? – спросила мма Рамотсве.
– Вот именно, – подтвердил доктор Комоти. – Сегодня он работает блестяще, а завтра едва не убивает какого-нибудь несчастного пациента.
Мма Рамотсве вспомнила статью в «Стар».
– Я недавно прочла статью об одном мошеннике-хирурге из Йоханнесбурга, – сказала она. – Он оперировал почти десять лет, и никто не знал, что у него нет диплома. Его разоблачили по чистой случайности.
– Удивительно, – сказал доктор Макетси, – подобные истории время от времени повторяются. И людям, выдающим себя за врачей, удается проработать довольно долго, порой несколько лет.
– Вы проверяли его диплом? – спросила мма Рамотсве. – Сегодня, когда есть ксероксы и лазерные принтеры, подделать документ ничего не стоит. Возможно, он никакой не врач, а просто санитар или больничный сторож.
Доктор Макетси покачал головой.
– Мы это давно уже сделали, – сказал он. – Связались с медицинским колледжем в Нигерии – поверьте, нам пришлось выдержать целую битву, – и с Генеральным медицинским советом в Великобритании, где он два года проходил ординатуру. Нам даже удалось получить его фотографию из Найроби. Так что я совершенно уверен, что доктор Комоти именно тот, за кого он себя выдает.
– А не могли бы вы устроить ему проверку? – спросила мма Рамотсве. – Проверить его знания, обсуждая с ним какие-нибудь сложные вопросы?
Доктор Макетси улыбнулся:
– Я это уже делал. Пробовал поговорить с ним по поводу двух сложных случаев. В первый раз он дал мне совершенно правильный ответ. Он явно понимал, о чем идет речь. Но во второй раз постарался избежать беседы. Сказал, что ему нужно подумать. Я рассердился и сослался на наш предыдущий разговор. Мое замечание застигло его врасплох, в ответ он промямлил что-то бессвязное. Как будто забыл все, о чем мы говорили три дня назад.
Мма Рамотсве подняла глаза к потолку. Она знала, что такое забывчивость. Незадолго до смерти ее бедный отец лишился памяти и иногда с трудом узнавал дочь. Это можно понять, когда речь идет о старике, но не о молодом докторе. Конечно, если он не заболел и что-то не случилось с его памятью.
– Психически он вполне нормален, – сказал доктор Макетси, как бы предугадав ее вопрос. – Насколько я могу судить. Речь не идет о пресенильном слабоумии или подобных вещах. Боюсь, не наркотики ли это. Наверное, он употребляет наркотики и едва ли не половину времени, которую проводит на работе, бывает не в себе.
Доктор Макетси замолчал. Высказав все свои опасения, он откинулся на спинку стула, словно последствия сказанного лишили его дара речи. Врач-наркоман немногим лучше врача-самозванца. Если министр услышит, что доктор принимает пациентов, находясь под кайфом, он может сделать вывод об отсутствии должного контроля в больнице.
Он представил себе такой разговор: «Итак, доктор Макетси, как вы могли не обратить внимания на поведение этого человека и не заметить, что он находится под действием наркотиков? Вы обязаны замечать такие вещи. Когда я иду по улице, я сразу вижу, кто накурился конопли. Вам это тоже должно быть ясно. Боюсь, я считал вас более проницательным, чем вы есть на самом деле…»
– Я понимаю причину вашего беспокойства, – сказала мма Рамотсве. – Но вряд ли смогу вам помочь. Я никогда не занималась наркотиками. Это дело полиции.
– Не говорите мне о полиции, – возразил доктор Макетси. – Они не умеют держать язык за зубами. Если я к ним обращусь, они будут действовать по инструкции. Ворвутся в его дом, устроят обыск, и кто-нибудь из них обязательно проговорится. А через час весь город будет знать, что он наркоман. – Он сделал паузу, чтобы мма Рамотсве могла оценить деликатность вопроса. – А что, если он не наркоман? Что, если я ошибся? И ни за что ни про что погублю его репутацию. Возможно, время от времени он бывает некомпетентен, но это не повод для того, чтобы испортить ему жизнь.
– А если мы узнаем, что он употребляет наркотики, хотя мне непонятно, как можно это сделать, что тогда? – спросила мма Рамотсве. – Вы его уволите?
Доктор Макетси яростно замотал головой:
– Мы по-другому относимся к наркоманам. Это не вопрос хорошего или плохого поведения. На мой взгляд, это медицинская проблема, я постараюсь разобраться и помочь ему.
– Но с наркоманом вы вряд ли «разберетесь», – заметила мма Рамотсве. – Курить коноплю – это одно, а глотать таблетки и разную дрянь – совсем другое. Покажите мне исправившегося наркомана. Хоть одного. Может, они и есть, но я никогда их не видела.