Женское детективное агентство № 1
Шрифт:
– На улице очень жарко, – крикнула она. – Не найдется ли у вас воды?
Окно захлопнулось, и через несколько секунд распахнулась задняя дверь. На крыльце стоял доктор Комоти, одетый, как она заметила, совсем иначе, чем при выезде из Габороне. В руках он держал кружку с водой. Мма Рамотсве взяла кружку и стала жадно пить. Она с благодарностью утолила жажду хотя заметила, что кружка грязная.
– Зачем вы забрались к нам в сад? – спросил доктор Комоти не слишком сурово. – Хотели что-нибудь стащить?
– Вовсе нет, – обиженно ответила мма Рамотсве. Доктор Комоти холодно посмотрел
– Ну что ж, тогда скажите, что вам нужно. Вы ищете работу? Но к нам уже ходит готовить одна женщина. Нам никто не нужен.
Не успела мма Рамотсве ответить, как за спиной у доктора Комоти кто-то появился и выглянул из-за его плеча. Второй доктор Комоти.
– В чем дело? – спросил он. – Что надо этой толстой женщине?
– Она залезла к нам в сад, – объяснил первый доктор Комоти. – Но говорит, что не хотела ничего украсть.
– Я не воровка, – возмущенно воскликнула мма Рамотсве. – Я просто смотрела на ваш дом.
Оба доктора Комоти устремили на нее озадаченный взгляд.
– Зачем? – спросил один из них. – Почему вы смотрели на наш дом? В нем нет ничего особенного, и он не продается.
Мма Рамотсве рассмеялась, запрокинув голову.
– А я и не собираюсь его покупать, – сказала она. – Дело в том, что я жила здесь в детстве. Этот дом принадлежал бурам, мистеру и миссис Ван дер Хеевер. Моя мать была у них кухаркой, и мы жили в доме для слуг в конце сада. Мой отец содержал его в порядке…
Сделав паузу, она с упреком посмотрела на мужчин.
– Тогда здесь было лучше, – сказала она. – Сад был ухоженным и чистым.
– Я в этом не сомневаюсь, – ответил один из двух. – Мы бы хотели навести здесь порядок, но дело в том, что мы очень заняты. Видите ли, мы оба врачи, и много времени проводим в больнице.
– Ах, – воскликнула мма Рамотсве, стараясь придать своему голосу почтительность, – вы работаете в местной больнице?
– Нет, – ответил первый доктор Комоти, – у меня свой кабинет рядом с вокзалом, а мой брат…
– Я работаю вон там, – сказал второй доктор Комоти, махнув рукой куда-то на север. – Так или иначе, вы можете осматривать сад сколько вам угодно, мма. Но прежде зайдите в дом. Мы напоим вас чаем.
– О, вы очень добры! – воскликнула мма Рамотсве. – Спасибо.
Она рада была покинуть запущенный сад с его зловещим подлеском. Несколько минут она с притворным интересом разглядывала деревья и кусты – или то, что от них осталось, – но вскоре, поблагодарив хозяев за чай, вышла за ворота. Ее ум деловито обрабатывал только что полученную информацию. Как оказалось, существуют два доктора Комоти. В самом этом факте не было ничего необычного, но мма Рамотсве чувствовала: разгадка скрыта именно здесь. Конечно, не исключено, что оба близнеца учились в медицинском колледже – жизнь одного из близнецов нередко представляет собой зеркальное отражение жизни второго, вплоть до женитьбы на сестре его жены. Но в данном случае мма Рамотсве была уверена: здесь что-то не так, нужно только понять, что именно.
Она села в белый фургончик и поехала в центр города. Один из докторов Комоти сказал, что работает рядом с вокзалом, и она решила взглянуть на его приемную – хотя едва ли медная
Мма Рамотсве немного знала этот вокзал. Ей нравилось посещать это место, напоминавшее о прежней Африке, об утомительных поездках в битком набитых вагонах, о неторопливых путешествиях по бескрайним равнинам, о стеблях сахарного тростника, который полагалось жевать, чтобы скоротать время, а затем выплевывать в открытое окно. Здесь еще можно было увидеть подобную картину, здесь, где поезда из Кейптауна медленно двигались вдоль платформы, направляясь через всю Ботсвану в Булавайо; где в индийских лавках за вокзалом по-прежнему продавали дешевые одеяла и мужские шляпы с ярким пером и лентой.
Мма Рамотсве не хотела, чтобы Африка менялась. Не хотела, чтобы ее народ стал таким же, как другие народы, – бездушным, эгоистичным, забывшим о том, что такое быть африканцем, или, хуже того, стыдящимся Африки. Она хотела быть африканкой, и больше никем. Если бы ей дали таблетку и сказали: «Вот таблетка, последнее достижение науки. Прими ее, и превратишься в американку», она ответила бы: «Нет. Спасибо. Ни за что».
Она остановила белый фургончик у вокзала и вышла. Вокруг толпился народ: женщины продавали жареную кукурузу и сладкие напитки, мужчины громко разговаривали с друзьями, семья с картонными чемоданами и увязанными в одеяло пожитками спешила на поезд. Ребенок, везущий самодельную машинку из скрученных проводов, врезался в мма Рамотсве и убежал не извинившись, боясь получить нагоняй.
Подойдя к одной из торговок, она заговорила с ней на сетсвана.
– Здоровы ли вы сегодня, мма? – спросила она.
– Здорова, а вы, мма?
– Я здорова и крепко спала.
– Хорошо.
Покончив с приветствием, она сказала:
– Говорят, здесь есть замечательный доктор. Его зовут доктор Комоти. Вы знаете, где он работает?
Женщина кивнула:
– К этому доктору ходит много людей. Он работает поблизости. Видите, куда поставил грузовик тот белый человек? Это там.
Мма Рамотсве поблагодарила торговку и купила у нее початок жареной кукурузы. Потом, зажав его в руке, пересекла пыльную площадь и оказалась возле довольно ветхого здания с жестяной крышей – там и располагался кабинет доктора Комоти.
К ее удивлению, дверь была не заперта. Распахнув ее, она увидела прямо перед собой женщину.
– Простите, мма, но доктора сейчас нет, – слегка раздраженно сказала женщина. – Я медсестра. А доктор будет в понедельник днем.
– Как грустно работать в пятницу вечером, когда все остальные думают о развлечениях, – сказала мма Рамотсве.
Медсестра пожала плечами:
– Мы с другом тоже пойдем повеселиться. Но я люблю в конце недели приготовить все на понедельник. Так лучше.
– Гораздо лучше, – согласилась мма Рамотсве, быстро соображая, что бы еще сказать. – Видите ли, мне не нужен доктор, то есть нужен, но не как пациентке. Я работала вместе с ним в Найроби, медсестрой. И просто хотела повидаться.
Поведение медсестры стало гораздо более дружелюбным.
– Я приготовлю вам чаю, мма, – предложила она. – Жара на улице еще не спала.