Женское начало
Шрифт:
– Боюсь так просто проблему не решить, – задумалась Яна. – Пойди ты работать к нему, тоже окажешься у него под колпаком, как и твоя Наталья. Нет, Паша. Держись от Котова подальше, да и в дела Натальи тебе лучше не влезать. Положись на Котова, он сам заинтересован, чтобы его бухгалтерша не наговорила лишнего, потому и предлагает ей адвокатов.
Павел вскочил со стула и быстрыми шагами стал ходить по комнате, что-то обдумывая. Наконец пристально посмотрел на Яну: она сидела на диване, закинув ногу на ногу, и казалась слишком спокойной.
– Яна, скажи честно, тебя ведь устраивает, чтоб Наташу устранили на долгий строк? Поэтому ты наговариваешь на нее и Котова?
– Пашуля, не надо говорить со мной таким тоном. Где бы ни находилась Наталья, это не повлияет на наши с тобой отношения: так или иначе, ты все равно оставишь ее, я уверена. И хотя ты защищаешь ее, я думаю, у власти есть основания, чтобы предъявить ей обвинение.
– Положим, в ее действиях есть вина, она подписала то, что не следовало. Но я не могу допустить, чтобы Наташа прошла те же круги ада, что и я.
Яна не успела возразить или что-либо посоветовать, потому что на столике зазвонил телефон. Взволнованный голос Марты, перемежаясь всхлипами, сообщил о несчастье:
– Яночка, только-что умер Боря. Я в полной растерянности, он лежит в соседней комнате. Не знаю, что делать, с чего начать!
– Марта, мы сейчас вместе с Павлом подойдем. Он как раз у меня. Крепись!
Павел по лицу Яны понял, что произошло. Борька! Единственный друг! В последнее время они мало общались – только по делам, связанным с группой тай-цзы. А он ведь знал, что Борис тяжело болен, что ему требуется участие, но нет, носился со своей болью. Павел вздохнул: Борька был ему как брат, и прощал ему все, как родители. Кстати, и родителей он давно не навещал, отделывался куцыми звонками. Павел взял мобильник и высветил их номер:
– Мам, как дела, как здоровье? – спросил нарочито бодрым голосом.
– Все ничего, сынок. А ты-то как? – встревожилась мать.
– У меня все в порядке, – ответил Павел. – Ни об аресте Наташи, ни о смерти Бориса он решил родителям пока не сообщать.
Марта пребывала в прострации, она сидела в инвалидном кресле мужа и беззвучно плакала. Павел погладил ее по спине, робко утешая, хотя в утешении нуждался и сам – со смертью друга какая-то частица его души тоже умерла. Яна тем временем звонила в разные службы, уезжала за какими-то справками и возвращалась вновь. Позднее приехал врач, освидетельствовал умершего. Ближе к вечеру явились санитары, и Павел помог вынести из квартиры остывшее тело друга.
Втроем сели у кухонного стола. Все разом постарели за минувший день, особенно Марта: потухший взор и бесформенная черная кофта, надетая на ней, делали ее похожей на старуху, хотя вдове не было еще и сорока лет. Водка в бутылке убывала медленно. Марта и Яна от утомления и переживаний запьянели от одной стопки, Павел пил, не хмелея. Только несколько раз повторил:
– Всех потерял, всех! И Бори нет, и Наташи нет.
Обида охватила Яну. Она больше не существует для Паши. У него на уме только Наталья. Он сказал, что она, Яна, радуется, что его жену замели. Нет, он ошибается. Яна надеялась, что Павел оставит жену сам и переедет жить к ней. Он не смеет упрекать любимую в фантазиях типа: «Чтоб жена умерла». Яна решила, что любыми путями достанет документы, смягчающие вину Натальи – если они существуют в природе. Пусть Павел раскается в том, что обвинил ее в мелочности и злорадстве! Пусть кусает себе локти, потеряв Яну.
Марта на минуту отвлеклась от своей боли, услышав странные слова: Наташи нет.
– А где Наталья Степановна? – удивленно спросила она.
– Наташу вчера арестовали, – сообщил Павел.
Он повторил свой рассказ о том, как и когда это случилось.
Яна попрощалась и ушла.
Из дома, хотя время было позднее, Яна позвонила Катерине, чтобы узнать, когда можно наведаться к ней в гости в Комарово: она не отступится от своего решения, принятого на скорых поминках. Она добудет бумаги! Катерина сообщила, что Олег сейчас в отпуске и как раз в эти дни живет вместе с ней и сыном на даче.
– Лучше приезжай на той неделе, Олег выходит на работу.
Однако Яна, удивив подругу, выразила желание приехать в Комарово завтра же утром. Катерина замялась:
– Нам при нем и поболтать толком не удастся. И, потом, не уверена, что он даст добро на твой приезд. Понимаешь, я же человек подневольный.
– У меня к Олегу есть дело, – Яна не стала уточнять какое, чтобы застать Олега врасплох. Потом добавила. – Марта поручила справиться по одному вопросу.
– А почему она сама…
– Я тебе не сказала? Борис скончался!
– Какой ужас! Передай ей мои соболезнования.
– Обязательно.
Рано утром Яна, сев за руль своего любимца, выехала из гаража, и вскоре небесно-голубой «пежо» весело катился по еще пустынным, умытым поливальными машинами улицам. На сидении рядом лежала вместительная летняя сумка, сплетенная из соломки. В сумке нашлось место ракетнице – неизвестно чем обернется операция по добыванию нужных бумаг.
Катерина, услышав гудки автомобиля, сама вышла к воротам встретить Яну. Она выглядела дачницей прошлых времен: коса вокруг головы, белое льняное платье, украшенное вышивкой, изящные босоножки на среднем каблучке. Рядом с ней стоял мальчик, облаченный в бархатный костюмчик, с брючками до колен, с бантом у воротника. Яна подумала, что попала в дворянское гнездо новой формации. После церемонного приветствия – мальчика учили, как надо здороваться – Катерина передала сына стоящей в стороне няне, похожей на добрую молодую бабушку. Машину Яны она поручила заботам гаражной обслуги.
Работник взял шланг, собираясь вымыть машину, но почему-то уставился на ее хозяйку. Яна, почувствовав взгляд, тоже посмотрела на него и резко побледнела:
– Что с тобой? На тебе лица нет! – участливо спросила Катерина.
– Как… как зовут того мужика со шлангом?
Подруга ответила и, в свою очередь, поинтересовалась:
– Ты его знаешь? Что у тебя с ним общего?
Яна посмотрела на мойщика внимательнее: широкоскулое лицо с перебитой переносицей, такое же, как у Карабаса, кошмарного воспоминания ее детства. Правда, мужа тетки звали иначе, да и с возрастом не срасталось. Этот казался моложе, несмотря на помятое, жеванное лицо. Сердце девушки продолжало стучать, выпрыгивая из груди: у страха глаза велики. Но в следующий момент Яна взяла себя в руки и спокойным голосом произнесла:
– Нет, показалось. Ладно, подружка, веди меня в дом, показывай обновления.
Катерина провела гостью на верхний, третий этаж. Подруги миновали отделанную древесиной нарядную комнатку и вышли на уютный балкончик под самой крышей. Небольшой столик из бамбука и два плетеных кресла свободно умещались в продолговатом пространстве. Вдоль ограждения балкона тянулись ящики с густо посаженными темно-синими цветами. Синева показалась Яне слишком навязчивой, но, видимо, отражала пристрастия хозяйки.