Жены и дочери

Гаскелл Элизабет

Возможно, что Осборна можно было бы убедить рассказать отцу о женитьбе за время их длительного уединенного общения, если бы сквайр в неподходящий момент не поведал ему о помолвке Роджера и Синтии. Это случилось сырым воскресным днем, когда отец и сын сидели вместе в огромной пустой гостиной. Осборн не ходил в церковь утром, а сквайр посетил службу и теперь усердно пытался читать одну из проповедей Блэра. Они рано пообедали, как всегда делали в воскресенье, и либо из-за проповеди, либо из-за безнадежной сырости день казался сквайру бесконечно долгим. У него существовали определенные неписанные правила, как вести себя в воскресенье. Холодное мясо, чтение проповедей, запрет на курение до вечерних

молитв, как можно меньше думать о состоянии земли и условиях урожая, и не менее почтенное времяпровождение дома в лучшей своей одежде, которое согласовалось с прогулкой в церковь дважды в день, а также проговаривание ответствий [113] громче клирика. Сегодня дождь шел так беспрерывно, что сквайр отменил дневную прогулку в церковь; но, даже наслаждаясь дремотой — какой долгой она казалась — он увидел, что слуги поместья устало возвращаются домой по луговой тропинке — целый выводок зонтов. Он стоял у окна последние полчаса, засунув руки в карманы, его губы часто складывались в обычный греховный свист, но так же часто их сдерживала внезапная серьезность, которая в девяти случаях из десяти заканчивалась зевотой. Он искоса поглядывал на Осборна, тот сидел у огня, погрузившись в книгу. Бедный сквайр был похож на маленького мальчика из детской сказки, который просит всех птиц и животных прийти и поиграть с ним, и каждый раз получает серьезный ответ, что они слишком заняты, чтобы тратить свободное время на пустяковые развлечения. Отцу хотелось, чтобы сын отложил книгу и поговорил с ним: было так сыро, так скучно, и небольшая беседа позволила бы приятно провести время. Но Осборн, сидя спиной к окну, у которого стоял отец, не видел ничего этого и продолжал читать. Он согласился с замечанием отца, что день был очень сырым, но не поддержал беседу и не воспользовался тем ассортиментом избитых истин, которые допускала тема разговора. Должно быть, нужно начать с чего-то более воодушевляющего, почувствовал сквайр. Воспоминание о романе между Роджером и Синтией пришло ему на ум, и, не дав себе минуты на размышление, он начал:

113

Ответствия — возгласы или просительные припевы во время литании (торжественной церковной службы).

— Осборн! Ты что-нибудь знаешь об этой… этой симпатии Роджера?

Довольно успешно. Осборн положил книгу на мгновение и повернулся к отцу.

— Симпатии? Роджера? Нет! Я никогда не слышал об этом — мне трудно в это поверить — то есть, я полагаю, к…

И тут он замолчал, поскольку подумал, что не имеет права выдавать собственное предположение, что объектом симпатии была Синтия Киркпатрик.

— Да. Тем не менее, это так. Можешь предположить, к кому? Не к той, что мне особенно нравится… не партия, на мой взгляд… и все же она очень милая девушка. И я полагаю, в первую очередь винить нужно меня.

— И?

— Не стоит ходить вокруг да около. Я зашел далеко, я могу рассказать тебе все. Это мисс Киркпатрик, приемная дочь Гибсона. Но это не помолвка, запомни…

— Я очень рад… надеюсь, ей тоже нравится Роджер…

— Нравится… для нее это слишком хорошая партия, чтобы не понравиться: если Роджер не изменит своего решения, когда вернется домой, клянусь, она будет только счастлива!

— Интересно, почему Роджер не говорил мне, — произнес Осборн, немного задетый молчанием брата, теперь он начал сам задумываться.

— Он и мне не говорил, — ответил сквайр. — Это Гибсон пришел сюда и чистосердечно во всем признался, как человек чести. Я говорил с ним, я бы не допустил, чтобы вы оба сблизились

с его девочками. Признаюсь, именно за тебя я боялся… с Роджером получилось достаточно скверно, и может быть, в конце концов, ничем не закончится; но, будь ты на его месте, я бы скорее порвал с Гибсоном и всеми без исключения, чем позволил этому продолжаться, так я и сказал Гибсону.

— Прошу прощения, что перебиваю вас, но раз и навсегда я требую права самому выбрать себе жену, не подчиняясь ничьему вмешательству, — с жаром произнес Осборн.

— Тогда ты будешь содержать свою жену без чьего-либо вмешательства, вот и все. Ни одного пенни ты не получишь от меня, сынок, пока не женишься, чтобы немного угодить мне, а так же немало угодить себе. Вот все, о чем я тебя прошу. Я не привередлив ни к красоте, ни к уму, ни к игре на пианино и подобным вещам. Если Роджер женится на этой девушке, в нашей семье этого будет достаточно. Я бы не возражал, чтобы она была немного старше тебя, но она должна быть благородна по рождению, и чем больше денег она принесет, тем лучше для старого поместья.

— Я снова повторю, отец, я сам выберу себе жену, я не принимаю ничьего права распоряжаться.

— Ну ладно, ладно! — сказал сквайр, в свою очередь немного распаляясь. — Если я в этом деле не должен быть отцом, ты не будешь сыном. Иди против меня в том, на что я решился, и тебе не поздоровится, вот и все. Но давай не будем сердиться, прежде всего, сегодня воскресенье, а это грех, и, кроме того, я не закончил свой рассказ.

Осборн снова взял свою книгу и, притворяясь, что читает, погрузился в себя. Он едва ли отложил бы ее даже по просьбе отца.

— Как я говорил, Гибсон сказал, когда мы впервые заговорили об этом, что между вами четверыми ничего нет, и что если бы таковое было, он бы сообщил мне. Поэтому позднее он приходит и рассказывает мне об этом.

— О чем… я не понимаю, как далеко это зашло?

В голосе Осборна послышались нотки, которые не понравились сквайру, и он начал отвечать довольно сердито.

— Об этом, разумеется — о чем я тебе рассказываю — Роджер пошел и признался в любви этой девушке, в день отъезда, после того, как ушел отсюда, и ждал «Арбитра» в Холлингфорде. Можно подумать, что порой ты бываешь довольно глуп, Осборн.

— Я могу только сказать, что эти подробности мне неизвестны, ты никогда не упоминал о них прежде, уверяю тебя.

— Ладно, неважно, упоминал я об этом или нет. Уверен, я сказал, что Роджер симпатизировал мисс Киркпатрик и привязался к ней, и ты мог бы понять все остальное как нечто собой разумеющееся.

— Возможно, — вежливо сказал Осборн. — Можно я спрошу, ответила ли мисс Киркпатрик, которая всегда казалась мне очень приятной девушкой, на чувства Роджера?

— Очень быстро, клянусь, — мрачно ответил сквайр. — Хэмли из Хэмли предлагают в мужья не каждый день. Теперь я скажу тебе, Осборн, что ты единственный остался в брачном возрасте, и я снова хочу возродить старинную семью. Не иди против меня, если ты это сделаешь, это разобьет мне сердце.

— Отец, не говорите так, — сказал Осборн. — Я сделаю все, что могу, чтобы угодить вам, кроме…

— Кроме единственной вещи, которую мне хочется, чтобы ты сделал.

— Ладно, ладно, давай сейчас оставим это. В настоящий момент у меня нет возможности жениться. Я нездоров и не бываю в обществе, чтобы встретить молодых леди и им подобных, даже если бы у меня была возможность бывать в подобающем обществе.

— Ты должен получить эту возможность достаточно быстро. Бог даст, через пару лет у нас будет больше денег. А что касается твоего здоровья, откуда взяться здоровью, если ты, съежившись, сидишь у огня весь день и содрогаешься от кружки настоящего доброго пива, словно в нем яд.