Жены и дочери

Гаскелл Элизабет

И «как-нибудь» они справились. «Как-нибудь» стали сбываться все желания Молли; лишь одно на этой неделе мешало отдыху и счастливому общению с отцом. Все приглашали их на чай, словно они были женихом и невестой. Дело в том, что поздние обеды, которые миссис Гибсон завела в собственном доме, были ужасно неудобны с точки зрения скромных чаепитий в Холлингфорде. Как приглашать людей на чай в шесть, если они обедают в это время? Как быть, если они отказываются от пирожных и сэндвичей в полдевятого? Как убедить других гостей, которые действительно голодны, трапезничать под невозмутимым и язвительным взглядом новой жены доктора? Поэтому в Холлингфорде Гибсонов больше не приглашали на чаепития. Миссис Гибсон, чьей целью было протиснуться в «местную знать», восприняла тот факт, что ее лишили

более скромных празднеств, с большой невозмутимостью. Но Молли скучала по сердечной простоте вечеров, на которые она ходила время от времени, с тех пор, как себя помнила. И хотя, как только приносили треугольную записку, она немного ворчала, что приходится терять еще один очаровательный вечер с отцом, она была искренне рада, как и прежде, оказаться среди старых друзей. Мисс Браунинг и мисс Фиби особенно жалостливо относились к ней. Будь на то их воля, она бы обедала у них каждый день; и ей приходилось навещать их очень часто, чтобы они не чувствовали себя уязвленными из-за того, что она отказывается у них обедать. Миссис Гибсон написала два письма мужу за время своего недельного отсутствия. Эта новость вполне удовлетворила барышень Браунинг, которые в последнее время держались в стороне от дома, где, как они предпочитали считать, их присутствие было нежелательно. Зимними вечерами они часто обсуждали семейство мистера Гибсона, и, кроме того, строя гипотезы, они обнаружили, что эта тема бесконечна, поскольку они могут строить новые предположения каждый день. В этот раз они обсуждали, как мистер и миссис Гибсон ладят друг с другом, в другой — экстравагантна ли миссис Гибсон или нет. А теперь два письма за неделю ее отсутствия указали на то, что в те дни считалось надлежащим количеством супружеских чувств. Не чрезмерно большим — из-за почтовых расходов в одиннадцать с половиной пенсов. Третье письмо было бы расточительством. Сестры переглянулись и одобрительно кивнули, когда Молли упомянула о втором письме, пришедшем в Холлингфорд за день до того, как должна была вернуться миссис Гибсон. Меж собой они порешили, что два письма показывают надлежащее количество добрых чувств и должное понимание в семье Гибсонов: третье письмо стало бы излишеством; а всего лишь одно — простым исполнением долга. У мисс Браунинг и мисс Фиби возник вопрос — кому должно быть адресовано второе письмо. Было бы очень по-супружески дважды написать мистеру Гибсону, и все же было бы очень мило, если бы Молли тоже выпала такая честь.

— Вы получили еще одно письмо, так ты сказала, милочка? — спросила мисс Браунинг. — Полагаю, на этот раз миссис Гибсон написала тебе?

— Оно на большом листе, на одной половине Синтия написала мне, а другая адресована папе.

— Безусловно, это замечательная идея. И что пишет Синтия? Она довольна?

— О, да. Я так думаю. У них был званый вечер. А однажды вечером, когда мама была у леди Камнор, Синтия пошла играть со своими кузенами.

— Честное слово! И все на одной неделе? Я называю это разгульным образом жизни. Четверг следовало занять путешествием, пятницу — отдыхом, а воскресенье — на всем белом свете воскресенье; и им следовало писать во вторник. Что ж! Я надеюсь, Синтия не найдет Холлингфорд скучным, когда вернется домой.

— Не думаю, что это вероятно, — сказала мисс Фиби с немного притворным и хитрым выражением, которое придало странности ее приятному невинному лицу. — Ты часто видишься с мистером Престоном, Молли?

— Мистером Престоном?! — воскликнула Молли, краснея от неожиданности. — Нет! Не часто. Он всю зиму провел в Эшкоме! Он только что вернулся, чтобы здесь обосноваться. Что заставило вас так думать?

— О, маленькая птичка начирикала нам, — ответила мисс Браунинг. Молли знала эту маленькую птичку с детства, всегда не терпела ее и хотела свернуть ей шею. Почему бы людям просто не сказать, что они не намерены выдавать имя своего информанта? Но это была любимая форма отговорки барышень Браунинг, а для мисс Фиби это была наивысшая точка остроумия.

— Маленькая птичка однажды летала на Хит-лейн и увидела, что мистер Престон и юная леди… мы не скажем, кто… прогуливаются вместе как добрые друзья, то есть он был верхом на лошади. Но тропинка

поднималась над дорогой, как раз там, где небольшой деревянный мост над ручьем…

— Возможно Молли посвящена в тайну, и нам не следует спрашивать ее об этом, — сказала мисс Фиби, видя крайнее смущение и досаду Молли.

— Не может быть, что это большая тайна, — заметила мисс Браунинг, произнеся выражение маленькой птички и напуская на себя манеру величественного упрека за то, что мисс Фиби перебила ее, — мисс Хорнблауэр говорит, что сам мистер Престон помолвлен…

— Во всяком случае, не с Синтией, это я знаю определенно, — ответила Молли с какой-то горячностью. — И, пожалуйста, перестаньте распространять подобные слухи, вы не знаете, какой вред они могут причинить. Я терпеть не могу подобную болтовню! — разумеется, со стороны Молли было не слишком уважительно говорить таким тоном, но она думала только о Роджере; и мысли о страданиях, которые могут причинить подобные слухи, если когда-нибудь дойдут до него (в центре Африки!) заставили ее покраснеть от раздражения.

— Ай-ай-ай! Мисс Молли! Разве вы не помните, что я намного старше вашей матери, и с вашей стороны недостойно так говорить с нами… со мной! «Болтовню». В самом деле, Молли…

— Прошу прощения, — сказала Молли, только отчасти раскаиваясь.

— Полагаю, ты не хотела так говорить с сестрой, — сказала мисс Фиби, стараясь помириться.

Молли не сразу ответила. Ей хотелось объяснить, сколько вреда могут причинить подобные слухи.

— Но разве вы не понимаете, — продолжила она, все еще краснея от раздражения. — Насколько плохо говорить о таких вещах подобным образом? Предположим, один из них не безразличен кому-то еще, и что может случиться, вы знаете. Мистер Престон, например, может быть с кем-то помолвлен?

— Молли! Мне жаль эту женщину! Действительно, жаль. Я очень плохого мнения о мистере Престоне, — заметила мисс Браунинг предостерегающим тоном, ей на ум пришла новая мысль.

— Хорошо, но женщина, или молодая девушка не хотела бы услышать подобные слухи о мистере Престоне.

— Возможно, и нет. Но, тем не менее, помяни мое слово, он большой сердцеед, и молодым девушкам лучше не иметь с ним дел.

— Думаю, они случайно встретились на Хит-лейн, — вставила мисс Фиби.

— Мне ничего об этом неизвестно, — ответила Молли, — признаю, я была грубой, только, пожалуйста, не говорите больше об этом. У меня есть причины просить вас, — она встала, по удару церковных часов поняв, что уже намного позднее, чем она ожидала, и, зная, что к этому времени ее отец возвращается домой. Она наклонилась и поцеловала серьезную и невозмутимую мисс Браунинг.

— Как ты выросла, Молли! — сказала мисс Фиби, беспокоясь о том, как бы сгладить недовольство сестры. — «Высокая и стройная, как тополь», как поется в старой песне.

— Возрастай в благодати, Молли, а так же, будь красивой! — произнесла мисс Браунинг, провожая девушку глазами. И как только Молли ушла, мисс Браунинг поднялась и закрыла дверь довольно плотно, а затем села рядом с сестрой и сказала тихим голосом: — Фиби, это сама Молли была на Хит-лейн с мистером Престоном в тот день, когда их вместе видела миссис Гудинаф!

— Боже милостивый! — воскликнула мисс Фиби, принимая ее слова за бесспорную истину. — Откуда ты знаешь?

— Сложила два и два. Разве ты не заметила, как покраснела Молли, а затем побледнела, и как она сказала, что ей точно известно, что мистер Престон и Синтия Киркпатрик не помолвлены?

— Возможно, и не помолвлены. Но миссис Гудинаф видела, как они прогуливались вместе, вдвоем…

— Миссис Гудинаф только пересекала Хит-лейн у Шайэ Оак, проезжая в своем фаэтоне, — сказала мисс Браунинг нравоучительно. — Нам всем известно, как она трусит ездить в экипаже, поэтому вполне вероятно, что она лишь отчасти поняла, что к чему, она не слишком хорошо видит, даже когда устойчиво стоит на земле. У Молли и Синтии похожие новые шали из шотландки, и они одинаково украшают свои шляпки, а с Рождества Молли вытянулась ростом с Синтию. Я всегда боялась, что она будет невысокой и толстой, но теперь она такая высокая и стройная, как нужно. Я ручаюсь, миссис Гудинаф видела Молли и приняла ее за Синтию.