Жертва ума
Шрифт:
Хану подумалось, что возможно, в данный момент с этой задачей прекрасно бы справилась Инна. Хотя, с другой стороны, этой ночью, она отвлекла его так, что ни физических, ни эмоциональных сил повторить все это, уже все равно не осталось. Тем более, ее все равно сейчас не было. Наверное, зарядить батарейки, требовалось не только ему.
Депрессия усиливалась. Выбор доступных ему вариантов досуга, был очень небольшим и он снова пошел в библиотеку. Ему надо было просто как-то провести время и легче всего было бы убить его там.
Слепо ткнув рукой в первую попавшуюся книжку, он обнаружил сборник небольших новелл и раскрыв его на загнутой кем-то странице, стал читать заинтересовавшие его строки, словно написанные кровью в каком-то рваном ритме чьим-то быстро гаснувшим потоком сознания:
'Ровная, спокойная поверхность темной, густой, словно жидкий асфальт, воды. Лишь изредка на покрытой ряской поверхности, пробежит ленивая рябь от пугливой стайки мальков и еле уловимое движение в бездонной и пугающей толще болота.
Эфирные щупальца тьмы заботливо укрывали его поверхность, пряча от света нежную кожу его обитателей. Злобные, уродливые существа рыскали в клубящемся тумане и спрятавшись под его покровом, ревниво блюли границы мрачного царства.
Но впервые пробивший мглу луч, лишь на миг осветил в глубине пару ленивых и флегматичных существ, разорвав субстанцию тьмы на нелепо смешные и нестрашные клочья.
И вот, над пленкой воды, раскрыты в восторге глаза. Тварь жадно хватает живительный воздух и обнимая подаренный мир, стрелой устремляется к солнцу. Восторг затопил в океане блаженства, а время застыло в одной бесконечной секунде. Но стебли кувшинок и плети коряг лежат на плечах огромным, бесформенным грузом. Инерция движения вверх уж слишком мала и вот уже тварь беспомощно падает вниз.
Усталое тело опускается все ниже в темную глубину болота. Лучи света тают, растворяются и пропадают совсем, не в силах преодолеть чудовищное и тупое сопротивление толщи мутной воды. Они уже кажутся миражом, сказкой, где-то в далеком детстве спрятанной и забытой тайной, прекрасной и дорогой сердцу, старой игрушкой на пыльном чердаке.
Глубокая тоска затопила всю душу. Что-то внутри тянет, тревожит, не дает забыться, заснуть в бестолковых, суетных движениях мирского механизма, в убаюкивающем шепоте ее невидимых врагов. Тварь, словно соринка, инородное тело, застрявшее между идеально смазанных, притертых шестеренок часов. Она всем мешает, наступает не туда и делает не то. Все вдруг вокруг потеряло смысл и переполнилось фальшью, лживый оскал которой виден в самых обычных и невинных вещах.
Существо заточено в тюрьме своего тела, в воздушном пузыре тонущего корабля вдыхает последний доступный глоток воздуха. Мозг словно обнажен и открыт для обычно бесшумных мерзких звуков демонов высших сфер. Чудовищные видения призрачных существ, словно крадутся за спиной на цыпочках, строя ему жуткие рожи, пугая и издеваясь над ним. Тварь как бы смотрит старую ленту немого кино с другой стороны этого жуткого аквариума, снаружи чужого кошмара. Она теперь вне игры, словно навсегда перейдя невидимую и запретную границу.
Мир продолжает равнодушно взирать пустыми холодными глазницами на ее мольбу, молитву почти потерявшего рассудок создания, на разрывающий ее сердце вопль: 'Это все ложь! Этого не может быть! Пусть лучше смерть! Ведь должна же, где-то быть и цель и смысл!'.
И ей уже ничего было не надо от этого мира. Все пусто тут. Есть только свет, угадываемый по внутреннему зову, по едва угадываемому отражению, искорке, слабому отблеску - даже сквозь самую вонючую тину со дна болота.
И тварь обрушила все связи. Все цепи, что держали ее тут, поставив все на кон. У нее ничего больше нет, кроме этой надежды.
Напряглись струны мышц для рывка. Словно шаг через пропасть и сильный толчок. Мутное облачко взметнувшегося ила и вытянутые и испуганные морды сородичей рядом. Внутри все сжалось и ахнуло от собственной смелости.
Бросок тела вверх и оно режет густую воду, как масло. Ломая когти об ветви коряг, оставляя за собой длинную пузырьковую траекторию - след торжества любви и веры. Наслаждение чувством движения и все более свежая, светлая вода. Блики близкой и вечной игры света на поверхности.
Но опять падение, жгучее чувство обиды, неспособность взлететь и зацепиться за воздух, вскарабкаться по лучам, выплюнув в мир оболочку осточертевшего тела'.
Хану закрыл книгу. Он чем-то был похож на эту тварь. И этот город, был ее миром. Несмотря на все эти духовные учения, монастыри и университеты. Тут что-то пошло не так и видимо, все это началось с 'Кризиса веры'.
14
Шаги по коридору. Очень громкие и уверенные и их было много. За ним опять пришли. И ведь, как ни странно, все время находят. Даже вытащив его из бардо. Возможность оставаться инкогнито, сейчас уже казалась несуществующей роскошью.
Фальшиво сияющий Гридик, красавица Инна, два тупых и насупившихся бугая - полный комплект. 'Мы развлечем вас в бардо!
– набор приключений и неприятностей для мертвеца, звоните только сейчас и получите Эддичку бонусом!' - неплохой рекламный слоган для этой компании. Он их услуги не оплачивал, а возврат ошибочно набранного заказа, видимо, не предусмотрен. Хану опять вздохнул. Скорее всего, он перевыполнил план по горестным вздохам, уже на много лет вперед.
– Доброе утро! Рад видеть вас в полном здравии и хорошем настроении!
– радостно начал директор, вульгарно подмигнув ему.
Руки ему Гридик, на этот раз, исходя из прошлого опыта, протягивать не стал. Он был очень возбужден, энергичен и был одет в явно праздничную белую тогу с пурпурной полосой для самых торжественных случаев. Инне этот церемониальный наряд с красиво уложенной драпировкой, очень шел, как впрочем, и вообще все, что она одевала. Бугаям же в строгих серых костюмах, для полноты образа не хватало черных очков и пружинки провода за ухом. Нарядную и праздничную тогу, не испорченным избытком интеллекта верзилам, в ближайшем будущем одеть не грозило.