Жертва Вдовы
Шрифт:
При этой мысли Халисстра улыбнулась.
Она вцепилась в кокон когтями, разрывая его. Когти оставляли глубокие царапины на голове, туловище, руках и бедрах мертвого клирика. Из порезов вяло сочилась кровь. В конце концов труп упал на землю. Халисстра склонилась над ним, ее ядовитые зубы сначала широко раздвинулись, потом втянулись в выпуклости на ее щеках, скрывавшие их. Она подарит этому клирику поцелуй иного рода.
Его губы были холодными. Она прижалась к ним своими губами и прошептала имя Ллос, вдувая вдох-молитву в легкие мужчины. Потом она отстранилась, наблюдая.
Веки клирика дрогнули, глаза открылись, он жадно глотнул воздух. Мгновение он тупо глядел
И завопил.
Смеясь, Халисстра спрыгнула с него и исчезла в ночи.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Квили отвела прядь волос с лица Настасии. На теле мертвой жрицы не было заметно никаких признаков разложения, хотя оно и пролежало, захороненное на верхушке дерева и открытое всем стихиям, десять дней. Отметина ассасина — слуги Варауна — была еще видна: рубец на шее, оставленный удавкой. На темной коже вокруг него — ссадины, открытые неподвижные глаза так налились кровью, что стали скорее красными, чем белыми.
Жрица явно была мертва, и все же ее тело не подверглось разложению. Даже запаха смерти не было. Это можно было бы истолковать как знак Эйлистри, если бы не пятно на нижней части лица Настасии, где кожа незначительно изменила цвет, — его выявило обнаруживающее заклинание Квили.
Пятно в виде маски.
Квили повернулась к четырем жрицам, которые принесли тело Настасии в Зал Исцеления Променада. Начинающие из святилища на озере Сембер беспокойно переминались с ноги на ногу, пока Квили осматривала тело, особенно они заволновались после того, как обнаружилось квадратное пятно тьмы, укрывающее щеки и подбородок Настасии. Их пальцы нервно вцепились в обтянутые кожей рукояти мечей или теребили серебряные священные символы, висящие поверх нагрудников.
Наконец одна из них заговорила:
— Знак Варауна. Что это означает, леди?
Голос Квили был мрачен:
— Настасия не танцует в священных рощах с Эйлистри. Ее душа украдена — она заточена в маске Ночной Тени. Это называется похищением душ.
— Но почему, леди? — Глаза начинающей расширились. — Чего он хочет от ее души?
— Я не знаю, — солгала Квили, не желая пояснять.
Новенькие и так достаточно напуганы. Она не хотела, чтобы они впали в панику. Обычно Ночные Тени прибегали к похищению душ, чтобы возродить силу какого-либо предмета, исчерпавшего свою магию. В процессе этого душа погибала.
Судя по виду тела Настасии, это еще не произошло.
Душа ее, очевидно, все еще была заперта в маске, тело же по-настоящему не умерло, но в любой момент убийца, похитивший душу Настасии, может уничтожить и его.
— Вы правильно сделали, что принесли ее сюда, — сказала Квили жрицам. — Мы должны найти того, кто сделал это с нею.
— Мы пытались провидеть сразу после нападения. Нам не удалось…
— Теперь удастся.
Воздев руки, Квили призвала холодный лунный свет в Зал Исцеления. Тусклое сияние высветило ее фигуру, и она начала свой танец. Запев гимн богине, Квили стала кружиться на месте, быстрее и быстрее, пока ее очертания не начали расплываться. Лунный свет сделался ярче, заливая ее сиянием. В следующий миг она узнает, в каком направлении находится ассасин, которого она ищет. Сделав это, она телепортируется в другое святилище и повторит танец там. Точка, в которой линии пересекутся, и будет местонахождением ассасина. Тогда она сможет нанести удар.
Однако внезапной, резкой остановки в миг кульминации заклинания не наступало. Постепенно сияние, окутывающее Квили, стало слабее,
Ее танец ничего не дал. Ассасин либо защитил себя мощнейшей магией, либо скрылся на другой Уровень, либо умер.
Возможно, Эйлистри знает ответ.
Квили начала вторую молитву. Произнося имя Эйлистри, она обращалась к столбу лунного света, чтобы связаться со своей богиней. Связь будет кратковременной, но все же полезной. По мере того как крепла связь, сознание Квили окутывало сияние.
Она задала богине первый вопрос:
— Тот, кто убил Настасию, жив?
Лицо Эйлистри — лицо неземной красоты, на которое Квили не могла смотреть без слез, — слегка качнулось в одну сторону, затем в другую. Ответ, как и предвидела Квили, был «нет».
— Его маска еще при нем?
Кивок.
— Душа Настасии все еще…
Подожди.
Слово поразило Квили. Обычно богиня отвечала на вопросы, задаваемые во время связи, простым «да» или «нет». Вдобавок голос Эйлистри звучал странно. Слово было произнесено более низким и резким тоном, его отзвук причинял Квили боль. Она все еще видела лицо Эйлистри, но теперь оно стало более далеким, чем прежде, менее отчетливым. Это лишало ее присутствия духа, но она делала, как было велено. Она ждала.
Донеслось еще одно слово:
Нет.
Связь прервалась.
Квили вздрогнула. Что произошло только что? Эйлистри ли отвечала ей или… некая иная богиня? Если другое божество, то почему Эйлистри позволила такое вмешательство? И на какой вопрос был дан ответ? Сказало ли другое божество — если, конечно, это былодругое божество, — что маска все еще при ассасине, или это был ответ на вопрос, который Квили не окончила?
Четыре жрицы смотрели на нее, ожидая ответа. Квили, совершенно растерянная, сделала вдох, чтобы успокоиться, и с изумлением почувствовала запах тления. Она глянула вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как темная тень, лежащая на нижней части лица Настасии, разделилась посредине, словно разрубленная надвое. Потом она исчезла.
Надежда вспыхнула в душе Квили, яркая, как лунный свет. Она отбросила прочь все опасения насчет того, чей голос отвечал ей.
— Благодарение Эйлистри! — сказала она. Что-то — сама богиня, быть может, — уничтожило магию похищения души. Квили тут же возложила руки на труп. — Присоединяйтесь! — крикнула она младшим жрицам. — Песнь воскрешения из мертвых.
Новенькие были ошеломлены, но быстро поддержали Квили в ее молитве. Их голоса согласно сливались воедино над мертвой женщиной, призывая ее душу обратно в тело. Песнь окончилась долгой нотой Квили, на которую гармонично наслаивались голоса остальных жриц, — и глаза Настасии вдруг открылись. Она тут же взмахнула рукой, словно отталкивая напавшего врага. Другая рука ощупью искала меч. Потом она поняла, где находится. Широко раскрытыми глазами жрица уставилась на Квили.
— Леди, — выдохнула она. Затем села, потерла горло и с удивлением взглянула на свою руку. Ее радость, что она снова оказалась среди живых, была очевидной, но к ней примешивалась и толика печали — вполне понятной у жрицы, которая, пусть и кратчайший миг, танцевала рядом с Эйлистри. Она снова посмотрела на Квили. — Вы позвали меня обратно.
— Твоя душа была похищена, — мягко пояснила Квили, — но что-то произошло, и она вновь обрела свободу. И теперь все хорошо. — Она помедлила. — Я позвала тебя обратно, потому что мы должны знать, что случилось. Расскажи мне все, что помнишь. Все, что было после нападения ассасина.