Жертва
Шрифт:
– Да. Какие-то вопросы?
– Она беременна.
Ельзи продолжал пристально на меня смотреть и молчать при этом. Плохой признак.
– Стоит указать беременность в записи вашего осмотра, – посоветовала я. – И попросить специалиста, выполнявшего УЗИ органов брюшной полости и почек, дополнить свой протокол исследования.
– Я ничего дописывать не собираюсь, – отчеканил Ельзи. – И никого ни о чем просить не буду!
Вот это пассаж! Мне даже мотив такого поведения трудно было самой себе объяснить. Пофигизм? Или он думает, что я тоже пойду на поводу у пациентки и сокрою
– Доктор Ельзи, я ни за что вас не упрекаю. Просто прошу оформить медицинские документы, как следует, чтобы избежать проблем с этой пациенткой в будущем. Уверяю вас, все это останется только между нами, – добавила я.
Ельзи медленно повернулся ко мне и, предварительно выдохнув, изрек:
– Хочешь меня сдать – беги и жалуйся. Я в ее карте ничего менять не буду. Ее муж – райот. И она не собирается оставлять ребенка. Сегодня придет ее любимая доктор Оусен и инцидент будет исчерпан. А ее благопристойный муж – руководитель общества борьбы за права Райотов этого округа – заберет свою, в очередной раз избитую, жену обратно, домой. И мы не увидим ее до тех пор, пока он снова ее не изобьет.
– Личность и метафизический уровень того урода, который ее избил, меня не интересуют. Сейчас мы говорим о вашем осмотре и ваших врачебных назначениях.
Именно в этот момент в помещение вошли Патриксон и Наварро.
– Всем привет!
– И вам, – ответила я.
– Райотская свинья, – произнес Ельзи, продолжая пристально на меня смотреть.
Я опешила.
– Да… как вы… смеете… – прохрипела я.
– Ельзи, успокойся! – возмутился Наварро.
– Нашла, кого в дерьмо макать, райотка хренова! – прокричал тот.
Меня словно по лицу ударили. Я поморщилась и отвернулась от Ельзи, глядя куда-то в пол.
– Ельзи, что ты несешь?! – закричал Патриксон. – Извинись немедленно!
Я вскинула руку в знак того, что больше не собираюсь об этом говорить, и тут же направилась к выходу.
– Давай! Беги, жалуйся!!! – кричал он мне в спину. – Но запомни! Если хочешь жить спокойно – помни свое место среди нас!!!
Я остановилась в распахнутых дверях и медленно обернулась.
– Будь я райотом, вы бы уже не могли говорить. А если еще раз вы посмеете мне угрожать, я обращусь в комитет по этике, и тогда посмотрим, кто кого.
Я шла по коридору, не разбирая пути. Не в первый раз на меня нападают коллеги. Но еще ни разу меня не оскорбляли подобным образом уже на второй рабочий день. Дело с этой Софи нечисто. Ельзи намеренно скрыл ее беременность. Но почему? Кого-то прикрывает? Кого? Ее мужа? Причем тут муж? Шишка очередная? Ну и пусть. Но он боится, а значит, есть нечто, чего я не знаю.
– Доктор Ней! Доктор Ней!!!
Я подняла глаза и уткнулась в обеспокоенное лицо Николетт.
– Да…
– Вы что-то хотели? – спросила Николетт.
– Да, Николетт. Подскажите, пожалуйста, где я могу найти доктора Оусен?
– Она в гинекологии работает. Это на девятом этаже.
– Спасибо.
Отделение гинекологии встретило меня холодным надменным приветствием. Это царство прекрасных женщин и заботливых мужчин навеяло на меня тоску. Никогда не хотела быть гинекологом. Мне казалось, что для этой специализации требуется особый дар, но, к сожалению, ее часто выбирали потому, что она была престижной.
Кейдж Оусен оказалась высокой стройной хранительницей с перламутровыми волосами и правильными чертами лица. Она была умной (глупые такой специализации не получают), красивой и знающей себе цену… …стервой.
Именно это слово я прочла на ее лице и в повидавших виды алых глазах.
– Доктор Ней? Травматолог? – удивилась Кейдж Оусен. – Я вас представляла себе несколько иначе…
Не плохое начало, правда? А кого она ожидала встретить? Как в ее представлении должна выглядеть женщина-травматолог? Сильной, поджарой (физическая выносливость в нашей специализации приветствуется) и достаточно высокомерной (раз смогла «выбиться в люди») девицей в дорогом костюме (у нас неплохие зарплаты) и ортопедической обуви (чтобы ноги к концу смены не отвалились)? Увы, я не оправдала ее ожиданий. Я была слишком худой (хотя все еще оставалась сильной), высокомерие я давно запихнула в свой задний проход (хотя изредка оно оттуда выглядывало), костюм мой был «общественным», а ортопедические тапочки изношены. «Красавица и чудовище» – вот как мы вместе с ней смотрелись. И мне, честно говоря, было на это наплевать.
– Я пришла попросить вас осмотреть мою пациентку. Она поступила сегодня ночью.
На лице Кейдж Оусен заиграл интерес:
– Что случилось?
– Ее избил муж.
– Софи, что ли? – хмыкнула Кейдж.
– Да, – кивнула я.
– Она заявила на него?
– Нет.
– Все как обычно, – вздохнула Кейдж.
– Вам виднее, – пожала плечами я.
– Хорошо, я зайду к вам около двух часов.
– Спасибо.
Коротко и ясно. Без ссылок на занятость и уточнения подробностей. Это в Кейдж импонировало. Возможно, она не такая уж и стерва, какой показалась вначале?
Из отделения гинекологии я прямиком отправилась в санпропускник оперблока. Одьен записал меня на две операции: одна из них – остеосинтез бедра, вторая – открытое вправление и фиксация переломовывиха плеча. Остеосинтез был моим коньком. Уж не знаю почему, но я инстинктивно проводила направляющую спицу с первого раза так, как нужно, за что пользовалась популярностью у своих коллег. Этот шаг в операции очень важен, именно с него все и начинается, и, если попасть с первого раза, время, проведенное «у стойки» можно значительно сократить.
Оператором на остеосинтезе бедра был доктор Патриксон. Я пришла в операционную, когда анестезиолог со своей медсестрой уже «колдовали» над пациентом. Поприветствовав всех, кого увидела, я направилась в предоперационную «мыться».
Обработав руки, я подошла к операционной сестре и только тогда поняла, что меня ждет. Женщина лет пятидесяти необъятных размеров смотрела на меня холодно и грозно. Протянув мне халат, размера на три больше, чем следовало, она даже не удосужилась помочь мне накинуть его на плечи. Я стерпела. Но, когда дело дошло до перчаток, меня обуял гнев. Вместо седьмого размера, она натянула на меня девятый, и, улыбаясь, продолжила готовиться к операции.