Жертвы Северной войны
Шрифт:
Ал не смог удержаться от удивленного возгласа — едва ли членораздельного.
Тед тоже повернул к нему голову… И вскочил, резко ставя кружку на стол, так, что пиво едва не выплеснулось.
— Дядя Ал! — воскликнул он. — Вы нас нашли?!
Шум в баре стих словно по волшебству: все замерли и уставились на них. Не обращая внимания на зрителей, Ал подошел к мальчику и сграбастал его в объятия, прямо через стол.
— Нашелся, черт побери! — воскликнул Ал. — Нашелся, паршивец ты эдакий! Ты бы знал, как мать переживала!
Он даже не успел удивиться, что парень назвал его «дядя Ал» вместо «мистер Элрик».
— С мамой все в порядке? — робко спросил Тед. Спросил по-немецки, что характерно: очевидно, перешел на этот язык машинально.
— С мамой все замечательно, — ответил Ал на английском, широко улыбаясь. — Тебя, оболтуса, ждет не дождется. А где ты дядю своего посеял, а?
— Дядя Эд уже поправляется, — ответил Тед счастливым тоном. — Рука уже срослась, и нога совсем не болит. И с головы скоро можно будет повязку снимать. Так что все хорошо.
— О господи, — Ал отстранил Теда от себя на вытянутых руках. — Чую, парень, придется тебе много нам рассказать.
Тут фермер, про которого Ал совсем забыл, тронул его за локоть.
— Простите, мистер, — сказал он хмуро, — вы кем парнишке приходитесь?..
Только тут Ал сообразил, что, собственно говоря, по документам он — муж Уэнди, и, стало быть, отец Теда. Однако ничего не поделаешь: весь паб уже слышал, как Тед назвал его «дядей».
— Отчим я ему, — сказал Альфонс. — Отчим.
— Странно, — в глазах фермера была подозрительность. — Он об отчиме ни слова, все об отце.
Ал посмотрел на Теда. Мальчик мучительно покраснел.
— Я… — проговорил он по-немецки. — Мы с дядей Эдом… надеялись, что папа вернется.
Старик вдруг с размаху хлопнул Ала по плечу.
— Видно, хороший вы человек, мистер немецкий механик! Поехали, что ли, ко мне — заберете вашего друга.
Старик Рейнолдс жил за несколько миль от Бердфорда и редко наведывался в сам городок. Его сын был контрабандистом и, кажется, старик этим даже гордился. По крайней мере, в его голосе звучала именно гордость, когда он, сквозь шум мотора рассказывал Алу, как его сын однажды появился дома с двумя приятелями и незнакомым юнцом, неся тяжелораненого человека.
— Все-таки не понимаю я этого, не понимаю, сэр, — он качал головой, и в выцветших серых глазах читалось неодобрение. — Отчего в больницу не обратиться? Или в полицию?..
— Обстоятельства так сложились, — Ал только и мог, что пожимать плечами.
— Обстоятельства… — поругивался старик.
Впрочем, на самом деле ему явно приятно было осознавать, что они с женой вдвоем выходили пострадавшего при взрыве судна Эдварда. Еще, возможно, Рейнолдс в глубине души был бунтарем, не то непременно обратился бы к властям. А так нет — не обратился. Хоть и ворча, но взял под опеку нежданных гостей. Грозился, конечно, то в больницу позвонить, когда Эдварду становилось хуже, то в полицию — когда сам напивался под вечер. Но не позвонил, ни туда, ни туда.
Все это сбивчиво рассказали Альфонсу Тед и сам Рейнолдс, пока они на стареньком грузовичке ехали на его ферму в холмах. Ал, признаться, немного запутался: ему не было понятно, к чему такая секретность. Разве контрабандисты не сделали Эду и Теду новые документы, как обещали?..
— Контрабандисты подозревали… — сказал Тед по-немецки. — Они перевозили что-то из… союза, ну, вы понимаете. То, что им здесь, в Англии, заказали. И когда был взрыв, они заподозрили, что это либо англичане, либо русские.
Ал не мог сказать, что это многое для него прояснило.
— Союз? — спросил он. — В смысле, тот, который на востоке? — за прошедшие несколько недель Ал читал кое-что по политике и географии этого мира, но все еще путался: информации было слишком много. Называть государство по имени он не стал: все равно звучало это почти одинаково. — А при чем тут русские… ах, да.
— О чем это вы? — небрежно спросил Рейнолдс.
— Да так, — ответил Ал так же небрежно. — Парень мне начал кое-что рассказывать, а я напомнил ему, что неприлично говорить на языке в присутствии тех, кто его не понимает.
— Это да, это само собой… Только, Тед, ты учти… и вы, мистер: слово «руссишен» я уж как-нибудь пойму… Это так, между прочим. Меня вся эти ваши дела нисколько не интересуют.
«Ну вот, обидели старика…» — подумал Ал.
Тед сконфуженно замолк.
Дорога петляла между холмов, в распахнутые окна врывался ветер с запахом клевера. Места здесь вообще были красивые. Холмы, даже горы… реки с галечными отмелями. Вроде бы немного похоже на окрестности Ризенбурга — и все-таки совсем не так. И горы ниже, и трава, кажется, не такая зеленая… и вообще, здесь холоднее. Зимой, говорят, заносит так, что не пройти — не проехать. В Ризенбурге такого на памяти Ала не случалось. Может, кто из старожилов и помнил…
Солнце садилось, и Ал подумал, что возвращаться назад придется уже в темноте. Он размышлял над словами Теда. Значит, русские или англичане. Ну что ж, ничего странного в этом нет: контрабандисты, рискнувшие затесаться в шпионские игры между великими державами, должны быть готовы ко всему. Если груз был действительно так важен, не удивительно, что либо советская контрразведка, либо конкурирующая фирма с этой стороны попытались от него избавиться. Либо… либо даже не конкурирующая. Контрабандистам вполне могли дать фальшивку, и уничтожить ее, чтобы замести следы. По крайней мере… нет, Ал на месте безвестного английского чиновника так бы поступить вряд ли смог. Эд — наверное, смог бы. А вот фюрер Мустанг, скажем, смог бы без всяких наверное.
И в связи с этим нет ничего удивительного, что выжившие контрабандисты решили не испытывать судьбу и залечь на дно. Нежелание Эда показываться в больнице тоже вполне понятно… особенно, если его травмы действительно ограничиваются сломанными конечностями. Для брата Ала в этом не было ничего особенного… насколько он — по рассказам Мари и Уэнди — представлял здешнего Эда, для него тоже.
Грузовичок с пофыркиванием и потрескиванием притормозил у небольшого фермерского дома на вершине холма, окруженным типичными для этих краев хозяйственными постройками. Из дома выглянула пожилая женщина. Подслеповато щурясь, она вытирала руки о полосатый передник.