Жертвы Северной войны
Шрифт:
— Тетя Мари, вслух! — умоляюще протянула Триша. — Вслух, пожалуйста!
Мари растерянным голосом прочла:
— «Варди Мария С., рост 178 см, возраст 27 лет, волосы черные вьющиеся, глаза карие…» Неправда! — Мари удивленно посмотрела на Уинри. — Волосы у меня темно-каштановые, а глаза серые.
— Скорее, серо-зеленые. Значит, кто-то перепутал, — Уинри пожала плечами. — У тебя ресницы очень темные, глаза от этого кажутся темнее. Ты читай дальше.
Мари прочла:
— «…особые приметы: шрам на правом бедре… — „На левом!“ — снова поправила Мари, но уже про себя. — Выехала 12 сентября из г. Нэшвилл (префектура Ист-Сити) в Столицу, с тех пор не давала о себе знать. Была одета… — Мари с удивлением прочитала довольно точный перечень одежды, в которой она вошла тогда в поезд на вокзале. — Информацию о местонахождении данного лица просьба сообщить по адресу… телефоны… или в любое отделение полиции».
— О господи! — Мари встряхнула головой. — Если мне не изменяет память, один из этих телефонов — телефон Анджея. По крайней мере, последние цифры точно его.
— А кто такой этот Анджей? — спросила Уинри. — Ты же, вроде бы говорила, что у тебя нет родственников.
— Все правильно, нет… Анджей — это мой бывший однокурсник, первый сорвиголова потока, — Мари сама удивилась, какую теплоту и грусть почувствовала она при этих словах. Черт побери, оказывается, она здорово по ним по всем соскучилась: по Кристине, Анджею, Сержу, Мияко… — Мы дружили компанией. Я у них считалась самой нелюдимой: мне часто надо было сразу спешить домой после лекций или практики. Пожалуй, ближе всех я была с Кристиной… помнишь, я тебе фотографию показывала?
— Конечно, помню, — Уинри кивнула. — Такая кудрявая красавица-блондинка.
— А нам не показывала… — начала Триша, но Сара пихнула ее локтем, и девочка обиженно замолчала.
— Да, точно. Очень энергичная и смелая, не то, что я. Она все время таскала меня с собой в какие-то пабы: говорила, что я здорово ее оттеняю, а того, что парней отобью, можно не бояться, раз я уже занята… Думаю, на самом деле она хотела, чтобы я нашла себе кого-то получше Кита. Но вслух не говорила. И, конечно, мы ни разу ни с кем стоящим не познакомились.
Мари говорила и говорила, а сама чувствовала, что ее несет куда-то не туда. Кажется, она здорово переволновалась из-за этого объявления.
Все правильно… она ведь даже не отправила то письмо. С Кристины бы сталось провести какое-нибудь свое собственное расследование, и выяснить, что Мари действительно уехала из Нэшвилла, но никуда не приехала… или еще хлеще: выяснить, что в Столицу приехала «бумажная» мисс Варди, сотворенная Эдвардом и его незаменимой секретаршей — с ума сойти от беспокойства! Да Мари бы не удивилась, узнай она, что Кристина ради такого дела специально Винсента гоняла до Нэшвилла и обратно!
— С тобой все в порядке? — участливо спросила Уинри.
— Да, конечно, — Мари кивнула, пытаясь собраться с мыслями. — По всей видимости, это все Кристина. Я не могу представить себе, чтобы Анджей меня разыскивал… да мы и не общались с самого окончания Академии! Кристина — другое дело. Мы периодически переписывались, а тут я так надолго пропала… я ведь ей после Маринбурга так и не написала, она меня сама каким-то образом разыскала в Нэшвилле… Черт, как же нехорошо, что она так беспокоится! Надо дать ей знать… Уинри, не возражаешь, если я позвоню Анджею от тебя?.. Кристина наверняка указала его телефон, потому что у нее своего нет!
— Во-первых, не тараторь, — прервала ее Уинри. — Во-вторых, нельзя.
Мари удивленно вскинула брови.
— Ты разве не помнишь, под каким предлогом тебя Эдвард сюда заманил?
— Заманил — хорошее слово, — заметила Мари.
— Вот именно, — Уинри невозмутимо продолжила. — Так вот, поправь меня, если что, но, по-моему, мы тебя здесь прячем от покушений. С этой точки зрения гораздо лучше, если твои друзья уверены в твоей смерти. Или не уверены, но подозревают. И уж во всяком случае, совсем лишнее тебе объявляться.
— Да, но… — Мари потерла лоб. — Как-то это неправильно. Кристина ведь волнуется…
— Мало ли, кто волнуется, — жестко прервала ее Уинри. — Я вот тоже волнуюсь. Эдвард знаешь, сколько не звонил?..
— По-моему, недели три… — нерешительно заметила Мари.
— Ха! Недели три! Да он как уехал два месяца назад, всего раз и дал о себе знать — что добрался, мол, благополучно! Потому уже Элисия звонила несколько раз — спасибо, не забывает старую подругу! И знаешь, Мари, я не удивлюсь, что своими звонками она прикрывает тот факт, что Эдвард вляпался в какую-то жуткую заварушку, или отлеживается в госпитале с тяжелыми ранениями.
Уинри поймала испуганный взгляд Сары, и тут же замолчала.
Молчание длилось несколько секунд. Потом Уинри вдруг рассмеялась и сказала легкомысленным тоном:
— Да ладно, я уверена, что с ним все в порядке! Просто с его стороны не хорошо не давать о себе знать. Сколько лет борюсь с этой идиотской привычкой… ну вот, скажем, что такого трудного в том, чтобы раз в неделю снять телефонную трубку и отзвониться домой?!
— Просто папа — законченный эгоист и никогда не может удержать в голове больше одной мысли, — буркнула Нина в кружку.
— Совершенно верно, — машинально согласилась Уинри, и тут же ахнула: — Нина! Чтобы я не слышала, как ты так говоришь о своем отце!
— Ага, а тебе можно?!
— Мне можно!
— Нечестно!
— Мир вообще несовершенен, заруби себе на носу.
И тут зазвонил телефон, прервав словесную потасовку.
— Я возьму, — Сара вскочила со стула и бросилась к аппарату в прихожей.
Через секунду она заглянула в кухню снова.
— Мама, это тебя, — сказала она растерянным тоном. — Мисс Хьюз.
Уинри тут же встала и быстро вышла их кухни, но ни от Мари, ни от девочек не укрылось, как она побледнела. «Регулярные» звонки Элисии обычно раздавались либо в пятницу вечером, либо по выходным и тоже после обеда. Но сейчас было утро среды.
Мари сделала глоток молока и посмотрела в тарелку. Странно, оказывается, она за разговором почти все съела — и когда успела?.. Вот сейчас этот кусочек омлета…
Мари еще не успела прожевать, как Уинри появилась в дверях. Лицо ее было непроницаемым.