Жесткая Мужская Проза
Шрифт:
На завтра выписали, дали пару дней отдыха. И я рву когти на электричку в четырнадцать сорок. Выскакиваю на платформу, уже за пару минут до прихода электрички. Топаю вперёд, смотрю, краля стоит особняком, модняцкая шикарная в голубенькой шубке, прямо всё из себя гордая, недоступная, неприступная, носик в сторону отворотила.
Ну, думаю, я ей сейчас устрою проверочку на испуг, что бы бдительность не теряла, периметр контролировала. Подхожу и голосом погрубее и страшнее, рычу:
–
Повернулась, в глазах ужас, но узнала мгновенно, прижалась, радостная:
– Антоша, ты, где был, я вчера вечером у метро ждала, потом домой заходила.
Хотел ответить про сборы, но раскашлялся, выплёвывая чёрные сгустки. Начали лёгкие очищаться. У неё в глазах ужас. Чувствую, эта краля гордая недоступная, сейчас в обморок грохнется. Надо меры принимать. Подхватил, и в вагон остановившейся электрички.
– Это, это с тобой случилось? На пожаре?
– в глазах дикий ужас. А мне этого и надо.
Ну, тут уж я, конечно, такое ей наплёл о наших приключениях в задымлённом подвале. И про огонь и дым, про спасение бомжа, только в моей редакции это уже была прекрасная дивица, которая зацеловала, своих спасителей.... В общем, слушала с ужасом в глазах. Уже подходили к дому, когда я рассказал о госпитале и самом чувствительном приборе пожарного, и рычажке для его настройки. Но у неё, ни этот прибор, ни сам рычажок, не вызвал ни какого интереса. Бесчувственная...
– Антоша, увольняйся, пожалуйста. Я тебя прошу. Не дай Бог с тобой что случится.
Конечно, мне её внимание лестно, для этого и плёл я, налегая на жалость, но, по-моему, не совсем удачно вышло. Вместо жалостливого участия, вызвал у неё только дикий страх, слёзы и панику. А вот этого я как раз меньше всего хотел:
– Катя-облачко, это всё побрехеньки. Всё было просто и безопасно.
Но у неё из глаз градом котились слёзы. Довёл таки, до слёз, раздосадовал.
– Я ведь медик, я знаю, что такое отравление угарным газом.- глюпала носом прижавшись ко мне.
– Пошли лучше ко мне "записи слушать".
– предложил.
Она не сопротивлялась:
– А тебе можно? Тебе плохо не станет?
– Ты что, врач специально подчеркнул крайнюю необходимость такого лечения.
– заливал я соловушкой, упирая на крайнюю необходимость.
Коечка моя встретила нас очень приветливо:
– Ты пообедать не хочешь?
– спрашиваю я.
– Нет.
А у меня, госпитальные харчи, только аппетит пробудили. Навалил, на тарелку, какой-то каши из кастрюли на плите.
Потом "наслушавшись записей", лежали, спросил:
– Как сессия?
– Сегодня сдала экзамен по....- похвасталась, назвав, такой замысловатый предмет, что мне никогда не запомнить.
– Не сомневаюсь в оценке,
– Даже и не сомневайся, получила, то, что всегда.- ответила с горячностью.
Я её после этого заявления, я опять очень крепко поздравил её, потом подумал и ещё очень крепко пожелал дальнейших успехов, в учёбе и личной жизни, решил их не разделять. Может зря? Лежим, отхекиваемся от поздравлений и пожеланий.
И вдруг, дверь открывается и на пороге собственной персоной Витёк. Как я не услыхал входной двери? Увидал нас и расцвёл в широкой ехидной ухмылке. Катя-облачко сразу с головой под одеяло. А он гад:
– Здравствуйте Катенька. Как ваше драгоценное?
– сладенько так потянул с надрывом, скорчив, умильную рожу, даже попытался приоткрыть одеяло, но я на страже, получил змей по рукам.
А у меня терпение кончилось, начал подниматься:
– Пошёл от сюда. Не смущай девушку.
Но он, увидал нашу одежду, нагло попёр к стулу, на котором была она сложена. И, нахально, подцепил пальцем кружевные трусики, явно намериваясь их понюхать, как цветочек. Я уже встал, осторожно отобрал трусики и вытолкал его за дверь, натянул свои семейные.
– Кстати, это и моя комната. Покушаетесь на мою жилплощадь.
– донесся его нахальный голос, из-за двери: - Катенька, полагаюсь только на вашу доброту и обострённое чувство справедливости.
Ни как не унимался Витёк, за дверью.
Катя выглянула из-под одеяла, насилу сдерживаясь от смеха:
– А он давно пришёл?
Этот вопрос и меня заинтересовал, по старой договорённости между нами, интимная жизнь каждого из нас была неприкосновенной. Я вышел к нему:
– Давно тут?
Он ухмыльнулся:
– Успокойся, только зашёл, шубку увидал, и так захотелось Катеньку смутить, аж слеза скупая мужская проскочила. Посмотреть на вас голубков захотелось.
Чего, чего, а нахальства ему не занимать.
– Завидуешь, змей. Ну что у тебя? Всё нормально?
– он ведь с дежурства.
– Фигня.
– отмахнулся: - Катя дай поносить, - заныл, канюча, это он, гад о трусиках: - Ну хоть примерять?
Вышла она уже одетая по форме, ответила со смехом:
– Обойдешься. Свои иметь надо.
– Угу, у меня семейные, носим с ним по очереди.
– ткнул в меня пальцем:- А у тебя такая неземная красота, разве такие, ещё где-то есть? Позволь, ещё хоть разок глянуть, как они смотрятся, а то я не засну.
– он продолжал заливать, в надежде смутить: -А то этот жлоб, пользуется, что старший, здоровый, меня совсем без трусов оставляет.
Она в долгу не осталась:
– А если покажу, вообще ни когда заснуть не сможешь.
Они остались подкалывать друг друга, а я пошёл одеваться.