Жесткй вариант
Шрифт:
Она подошла на ватных ногах, испуганно воззрилась на фотографии, не столько вспоминая, сколько стараясь сообразить, как вести себя и что говорить, чтобы не навредить брату.
— Вот, — показала на Шороха, — вроде бы его. Только давно, еще зимой.
— Он что, приезжал сюда?
— Нет. В городе. Мы тогда вместе — я, Сергей и Анюта, моя дочь, — перед самым Новым годом игрушки покупали на елку. Подъехала машина… иномарка, не знаю, как называется, с колечками такими…
— «Ауди», что ли? — подсказал Козуб.
— Может быть. Посигналила. Сергей отошел, сел, и они о чем-то с этим вот разговаривали. Очень долго, мы с Анютой замерзли совсем.
— И вы его запомнили?
— Специально запоминала, как чувствовала… С ним еще двое в машине были, но их здесь вроде бы нет… Я испугалась
поначалу, что они его куда-нибудь увезут. Тогда даже номер запомнила, теперь уже забыла… Вот, и этого знаю… то есть видела.
С указанной фотографии смотрел ныне покойный Франк.
— Когда вы его видели?
— Его… в прошлое воскресенье. Они с Сергеем были в пивной. Потом в город уехали, Сергей в половине второго ночи вернулся, пьяный. Сказал, что друга встретил.
— А про этого, — указал на Шороха Володя, — он ничего не рассказывал?
— Нет… то есть да, да! Он, по-моему, Сергею денег дал. У нас такой стол был на Новый год!.. Сергей говорил, что знакомый сосватал его дачу строить, вроде аванс выдал. И правда, уезжал на неделю.
— Зимой-то? — усомнился я.
— Скажите, Галина Васильевна, ваш брат не хромал? — спросил Сумароков.
— Нет. Хотя иногда жаловался, что нога болит. Ему в первый год в шахте, в верхней нише, ногу породой переломило… вот тут, — показала она на левый голеностоп.
Сумароков помолчал.
— Вы когда-нибудь видели у брата оружие?
— Оружие?! — испугалась она.
— Оружие или взрывчатые вещества? Он взрывником работал. Приносил из шахты аммонит?
— Нет! Нет, что вы, никогда. Да Сергей ничего такого с бандитами не имел, вы даже не думайте! Парень он смирный, рабочий, зачем ему? Он по строительству может, вот, отцов дом переложил, баню строить собирается. Ну, попал когда-то по дурости, подрался из-за одной продавщицы… Козуб, ну скажи, что ты молчишь? Ведь он…
— Да не волнуйтесь вы, — грустно сказал Сумароков. — Я его пока ни в чем не обвиняю.
— Пока?
«К тому же его уже нет в живых», — добавил я мысленно.
— Когда он уезжал, у него были с собой какие-нибудь вещи?
— Вещи? Сумка была… спортивная.
— Что в ней было, вы не знаете?
— А что… что там могло быть? — Слезы покатились по ее лицу. — Одежда рабочая, наверно. Он Анюте говорил, что деньги зарабатывать едет, вернуться вскорости обещал. Да не темните вы! Где он?..
Сумароков не ответил, потому что не знал сам. Мало ли людей с переломами! Он порылся в папке, нашел фотографию ножа с буквой «С» на лезвии.
«Сергей!.. — осенило меня. — «С»-ергей!..» Нет, все-таки что ни говори, а специализация в розыске сказывается. По части аналитического ума мне за Володей не угнаться.
Альянс, или даже знакомство Гайдукова с Шорохом заслуживало внимания: на арену выходил второй «авторитет» — заклятый враг Зайчевского. Это стоило обсудить, но Володя прощаться с Гайдуковой не спешил:
— Галина Валентиновна, посмотрите внимательно: этот нож принадлежал вашему брату?
Она посмотрела на фотографию, потом бегло на нас троих, словно ища у кого-то совета или защиты. Замотала головой и тут же кивнула, потом воскликнула по-бабьи: «Ой!» — и закрыла лицо ладонями.
— Да или нет?
— Да… да… да, да, да! Ой, кого он… опять?.. — заговорила она сквозь слезы.
— Да никого, никого, успокойтесь. Пойдите водички выпейте, — стало мне ее жаль. В самом деле, как бы ни обернулось с братом, ее — жаль. И Анюту, которую я никогда не видел, тоже жаль. Почему-то очень живо представилась картина, как они втроем ездили в город за елочными игрушками. Крупными хлопьями падает снег, морозно, Сергей несет елку, а счастливая Анюта — коробку с игрушками. Шампанское и торт…
— Товарищ старший лейтенант, — врезался в минутную тишину сухой, излишне официальный голос старшего следователя прокуратуры, — приведите сюда понятых.
Рождественская картинка исчезла; разноцветные игрушки рассыпались по льду.
— Каких еще понятых?! — вдруг угрожающе протянула хозяйка. — Что вы тут собираетесь делать?
Я скользнул взглядом по ее рукам, сверху вниз — посмотреть, не сжались ли кулаки.
— Я собираюсь произвести в вашем доме обыск, гражданка Гайдукова. Прокурор будет поставлен в известность немедленно по его окончании. Основания для производства неотложных следственных действий у меня есть. Сядьте!
Я еще подумал, что это он зря…
3
…но ошибся.
Нет, следователем работать я бы положительно не смог: не переношу вероломства. Я знаю, что такое штурм: там, за чертой или стеной, — враг; не убьешь его — он убьет тебя; выигрывает тот, кто успевает выстрелить первым. Здесь еще нет друзей и нет врагов; враг может оказаться невиновным, а тот, кого ты пожалел, переступить черту доверия. Если бы у меня спросили, чего я больше всего не люблю, я бы так и ответил: вероломства.