Жесткй вариант

Приходько Игорь Олегович

— Все операции с вашим участием провалены! — рассердился он на себя. — Все!.. Вы помешали взять киднапперов, вы устранили важного свидетеля Франчевского. Каким образом вы, майор Вениаминов, оказались в квартире убитого Зайчевского? И почему Сумароков оказался там первым?

— А кто, по-вашему, должен был приехать туда первым? — на голубом глазу спросил я:

— Что значит «по-моему»? Ваша двусмысленность неуместна! Миллион долларов — мил-ли-он, вы это понимаете, Вениаминов? — бесследно исчез, растворился!.. Коноплев, который, по материалам следствия, является

непосредственным организатором киднеппинга (не было такого в материа лах следствия — это еще предстояло доказать), бежал! И эту операцию провалили вы! Лично!.. Вместо того чтобы немедленно начать преследование (в какую сторону его надо было начинать-то?), вы учинили обыск в офисе охранного предприятия, взломали двери. Кто вам дал на это право? Перед вами ставилась задача арестовать Коноплева, а не избивать охранников!

Попытка свалить все с его больной головы на мою здоровую была обречена на провал: мое участие в операциях и литерном деле «Киднеппинг» было задокументировано и отражено в материалах следствия. Любой мой аргумент в свою защиту выглядел бы как попытка самооправдания.

— Пригласите старшего следователя прокуратуры Сумарокова, — негромко попросил я у прокурора Колченогова.

Старый тихий прокурор, по тому, что рассказывал о нем Володя, человек справедливый, но запуганный лавиной дел, порожденных рыночными отношениями и потому не всегда понятных птенцу гнезда Вышинского, опустил голову.

— Следователь Сумароков исчез, Игорь Александрович, — проговорил неожиданно. — Как я понимаю, мы здесь по этому поводу и собрались.

Смысл этого сообщения до меня дошел не сразу: утром мы с Володей виделись в сизо на допросе Бердашкевича, и прошло еще недостаточно времени, чтобы делать такие глобальные выводы из его отсутствия.

— И два тома уголовного дела из его сейфа, к которому никто, кроме него, не имел доступа, тоже исчезли, — добавил Завьялов и проглотил какую-то таблетку (возможно, принял яд).

Весь этот террариум объединяла озабоченность, выразившаяся в длительной и напряженной паузе. Если бы за мной, как за панфиловцами, не стояла Москва, меня бы съели.

— Вы, майор, не знаете, где он? — спросил Яковенко с иезуитским подтекстом, который я понял значительно позже.

— Нет.

— А то, что в конце восьмидесятых Коноплев с Сумароковым служили в одном подразделении и находились в приятельских отношениях, вам известно? — вставился неожиданно Демин.

Володя как-то рассказывал мне, что его прочили на место начальника РУОП, но потом ушел Никитич, и в кресло сел старший по званию и более опытный Демин, так что его «вставка» была мне понятна. Вопрос Яковенки, почему Сумароков приехал на место убийства Зайчевского раньше опергруппы ГУВД, в контексте замечания Демина обретал новое звучание: нас с Володей чуть ли не в заговоре подозревали, а заодно и с Коноплевым, раз они были приятелями и исчезли в один день. Срыв операции по задержанию Коноплева при этом мог истолковываться весьма тенденциозно: я дал ему уйти…

Почти физически ощутив липкое прикосновение набрасываемой на меня паутины, я поспешил сбросить ее весьма некорректным, но радикальным образом: достал из кармана снимок страницы на букву Д из коноплевского блокнота и придвинул ее поближе к прокурору Колченогову, разделявшему нас с Деминым за столом.

— А вы, товарищ подполковник, разве не находились с Коноплевым в приятельских отношениях? Зачем он записал в свой блокнот ваш домашний адрес и телефон?

Начальники сгрудились над глянцевым снимком.

— Откуда это у вас? — спросил Яковенко.

— Оперативная информация, — парировал я его подозрительность, продолжая контрнаступление: — Я же не спрашиваю, откуда у частного охранного предприятия винтовка «СВД», лицензию на которую выписали вы. — Пока он таращился, подбирая выражения, я нанес добивающий удар: — Или как киднапперы узнали, что вы снабдили Онуфриева субминиатюрным передатчиком с электретовым микрофоном.

Решив, что дар речи вернется к нему не скоро, я позволил себе расслабиться: налил из графина желтоватой сероводородистой воды и сделал несколько глотков. На этот раз вода показалась мне вкусной, я даже подумал, что в Москве мне ее будет не хватать.

— Почему вы решили, что это им было известно? — растерянно посмотрел на коллег Иевлев, инструктировавший Онуфриева во время переговоров с киднапперами.

— Элементарная логика: либо текст о взрывном устройстве был превентивным и предназначался не Онуфриеву — его-то зачем предупреждать, что он мог изменить, зная о засаде? — либо взрывное устройство оказалось бы настоящим, сработанным фирмой, а не бывшим взрывником Гайдуковым.

— Меня сейчас больше интересует, куда девались следственные документы! — заходил по кабинету Завьялов. — Вы понимаете, что без этих документов нельзя продолжать рабо ту? Стенограммы допросов, протоколы осмотров, обысков, заключения экспертов, постановления…

— А сам Сумароков вас интересует меньше, я правильно понял? — окончательно осмелел я и вызвал на себя огонь: — Все, что было в двух папках, осталось в одной моей голове. Так что если вы заинтересованы в возобновлении дела, стоит подумать о ее охране.

— Нахал!

— Да вы что, майор?

— Машину, апартаменты, теперь еще личную охрану! — возмутился Яковенко, сломав в пальцах сигарету «Мальборо». — Не дешевле ли нам обойдется обратный билет в Москву? У меня своих таких — целый гарнизон! Фифа, едрена мать! Мафиози выискался, охрану ему! Вы отвечали за операцию «Перехват»? И вы ее провалили! И матерый бандит ушел, как вода сквозь пальцы!

— Не матерый бандит, а директор частного охранного предприятия, вооруженного с вашего разрешения.

— Да я вас…

— Я не договорил! И, смею заметить, кадровый офицер КГБ в недавнем прошлом. Так что советую привлечь к поискам полковника Турбина и Управление службы безопасности, пока вы не найдете в своем ведомстве источник утечки.

— Вы себе много позволяете, майор, — заступился за начальника Демин. — Извините, но вы человек пришлый, еще не присмотрелись…