Жестокая болезнь
Шрифт:
Моя гипотеза оказалась не просто верной, а пугающе точной. Я стал жертвенным агнцем, которого она буквально толкнула на алтарь.
Думал, она изобразит некое подобие раскаяния, которое я мог бы использовать, чтобы перейти к следующему этапу. Каждый раз, когда я думаю, что знаю, с чем имею дело, будто я уже готов, она удивляет меня.
Сюрпризы не к добру. Не в этом деле.
Поэтому я прибегаю к самой простой эмоции, которой можно манипулировать: гневу.
Когда мы сталкиваемся с ситуацией, которая находится вне нашего
— Из-за тебя меня могли убить, — говорю я, подходя к ней с гримасой на лице. — Я чуть не умер.
— Шагай.
Ее ответ снова застает меня врасплох. Несмотря на мое сопротивление, я продолжаю двигаться, следуя за ней, пока она ныряет между зданиями.
— Остановись, — я замираю посреди переулка. — Что ты там натворила… — стискиваю зубы и смотрю вниз, на замасленный тротуар, вызывая гнев, который мне нужен в этот момент. Свет от фонарных столбов отражается в грязи, переливаясь радужными красками в моторном масле.
Блейкли выжидающе смотрит на меня. Честно говоря, я обучен бразильскому джиу-джитсу. В каком-то смысле могу постоять за себя. Да, я был не готов к грубой атаке, но мог бы защититься, вместо того чтобы позволить этому парню использовать мое лицо в качестве разделочной доски.
Однако Блейкли пока не нужно знать об этой детали.
Моей единственной альтернативой было уменьшить ущерб настолько, насколько можно. Я получил два прямых удара в лицо и хук в живот, прежде чем сжался в комок и стал ждать вмешательства охраны.
Любой другой «мужчина» счел бы мои действия слабыми, жалкими. Однако у меня на уме более важная цель, чем доказать свою ценность. Мое эго — небольшая цена, которую приходится платить за высшее благо.
По жару, пульсирующему на правой скуле, я понимаю, что образуется синяк. Кроме того, взгляд Блейкли прямо сейчас оценивает это место.
— У тебя щека распухла, — говорит она невозмутимым тоном.
Я поднимаю брови в притворном изумлении.
— Да, как будто я ввязался в драку или что-то в этом роде.
Она игнорирует мое саркастическое презрение.
— Что это за вонь? — Блейкли морщит нос и наклоняется ближе ко мне, затем быстро отступает.
— Запах сырого мяса травоядного животного, используемого в качестве средства, снижающего воспаление, — заметив ее нетерпеливый взгляд, добавляю: — Эриксон подумал, что будет забавно приложить мне кусок стейка на разбитое лицо, — я дотрагиваюсь до глаза и морщусь.
Выражение лица Блейкли слегка меняется. Она снова делает шаг ко мне. На этот раз, не позволяя социальным границам помешать ее осмотру.
— Ты дрожишь, — говорит она.
— Адреналин, — говорю я в ответ. — Все это дело… Драка. Поединки на ринге. Быть настороже рядом с Эриксоном… — я качаю головой. — Адреналин все еще бурлит.
Ее ноздри раздуваются,
— На что это похоже?
Я прерывисто выдыхаю.
— Не меняй тему. Ты бросила меня, в буквальном смысле, на съедение волкам. Это ты должна объясняться.
Она пожимает плечами.
— Это был самый логичный способ привлечь внимание Эриксона, не прибегая к тебе напрямую и не вызывая его подозрений, — ее губы изгибаются в лукавой усмешке. — Кроме того, ты, кажется, неплохо переносишь побои. Уже было подобное раньше, не так ли?
Ну, на самом деле, ее план сработал, и придумала она его — насколько я понял — в последний момент. Она сообразительна. Находчива. И глядя на меня так, как она смотрит сейчас, она самая красивая женщина, с которой я когда-либо был так близок.
Я вдыхаю ее запах, удерживая проницательный взгляд.
— Это волнующе, — признаю я.
Ее язык высовывается, чтобы облизать губы, и мой взгляд следует по его манящему пути.
— Что еще? — требует она.
Я наклоняю голову, задаваясь вопросом, пытается ли она отвлечь меня или правда хочет понять мои эмоции.
— Я все вижу и чувствую, — говорю я, давая ей то, чего она хочет. Беру ее за руку, переворачиваю. Провожу пальцами по внутренней стороне ее предплечья, восхищаясь гладкой кожей, почти прозрачной в лунном свете. Легкая россыпь веснушек. Тонкие сине-зеленые вены под кожей. Бурлящая кровь.
Я прижимаю большой палец к точке пульса на запястье. Ее сердцебиение не совпадает с моим. Мой пульс учащенный, а ее ровный.
— Есть некое осознание, — продолжаю я. — Вещи, которые должны быть важными, уже не так значимы. Например, как долго мы здесь стоим… я не считал… и мне все равно, — я встречаюсь с ней взглядом. — Все, что имеет значение, это сейчас. Этот момент. Ощущается как…
— Как что? — давит она.
— Как жизнь. Причина жить.
Она смотрит на меня так, словно хочет поглотить — но она желает не меня, а жажду этого чувства, этих неуловимых эмоций, которые хочет испытать на себе. Это все равно что пытаться объяснить вкус самой сладкой глазури тому, у кого нет вкусовых рецепторов. Невозможно.
Блейкли никогда не сможет испытать эти эмоции.
Только если я не преуспею в своей миссии.
— Впечатляет, — говорит она, изящно изгибая губы. — Нужно убираться отсюда…
— Подожди, — я крепче сжимаю ее руку, переплетая наши пальцы. — Еще немного. Останься со мной в этот момент.
Я ожидаю, что она фыркнет, высмеет меня каким-нибудь образом, принизит мои чувства. Потому что для такого человека, как Блейкли, это ее единственная защита. Находясь так близко, она должна чувствовать себя некомфортно. Единственное, что я замечаю в выражении ее лица, — это не насмешка, а чистое любопытство.