Жестокая болезнь
Шрифт:
— Пока ты был без сознания, я прочитал твои записи. Интересный проект, лечение психопатов и все-такое. Все из-за меня. Я польщен, — он втыкает иглу мне в руку, держа большой палец над поршнем. — Интересно, сможем ли мы обратить процесс вспять, поджарить твои нервные пути, пока ты не станешь таким же, как я.
Дыхание замедляется, я смотрю на шприц.
— Ты же умный, знаешь, что это так не работает.
Его губы растягиваются в тревожной улыбке.
— Жаль. Тогда я просто накачаю этот яд в твои вены и буду
Мои рефлексы притуплены, но с силой, которую я едва ощущаю, я высвобождаю запястье из наручника и просовываю руку под каталку. У меня всегда есть план действий на случай непредвиденных обстоятельств. На случай, если объект освободится, я держу скальпель прикрепленным скотчем под каталкой. Я никогда не думал, что мне придется им воспользоваться, но я также никогда не думал, что окажусь во власти сумасшедшего убийцы.
В мгновение ока я прижимаю острое как бритва лезвие к шее Грейсона.
В тот же миг я отчетливо ощущаю острие холодной стали у своего горла. Я прерывисто выдыхаю, когда Грейсон подносит скальпель к моей шее.
Застыв в зеркальных позах, мы смотрим друг на друга. Ждем. Крепко сжимая оружие.
Капли воды на моей коже смешиваются с потом, и дрожь пробегает по руке. Я все еще слишком слаб после электрошока, но не покажу этого.
— Я должен перерезать тебе сонную артерию за то, что ты сделал с моей сестрой.
Грейсон выглядит заинтригованным.
— Лучше поблагодари меня. Иначе её не было бы в твоей жизни.
Она обращается к единственной женщине в жизни, которая для меня важна.
— Говоришь как настоящий психопат-нарцисс.
Я пытаюсь не впускать его в свою голову, пытаюсь отгородиться от его агрессивного голоса, но его слова воспламеняют мою грудь. Я сжимаю скальпель в напряженном кулаке.
— У тебя не было другой причины забирать мою сестру из этого мира, — говорю я, — кроме собственных эгоистичных, извращенных побуждений.
— И бьюсь об заклад, это та-ак ранит.
— Назови мне причину, — требую я.
Причины логичны. Их я могу оценить, измерить, постичь.
Без причины мы ничем не лучше животных. Звери, которые рвут друг друга на части ради плоти и крови.
Он с любопытством прищуривает глаза.
— Доктор Дженкинс была паразитом, — говорит он, его голос лишен каких-либо эмоций, как будто он просто констатирует факт. — Эго уничтожило ее задолго до того, как я вонзил ледоруб в ее череп. Но ты здесь не для этого, ты преследуешь женщину, которую пытал. Жажда мести умерла в тот момент, когда она попала на твою орбиту. Так что оставь свои жалкие попытки раздуть свое эго. Слабо.
Кровь шумит у меня в ушах. Каждая заряженная клетка моего тела хочет уничтожить его.
И все же, несмотря на мой возмущенный ответ на его утверждение, я в ярости от того, что он прав. Мой проект
С вынужденной убежденностью я убираю лезвие скальпеля от его шеи. На его коже остается красная капелька. Натруженные мышцы моего предплечья сводит судорогой, и я роняю скальпель. Он громко звенит, падая на пол между нами.
— Ты должен мне быструю смерть, — говорю я.
Веселье озаряет его черты.
— Убийца-мученик, — говорит он, опуская свое оружие. — Какой оксюморон.
Ремешок на моем лбу ослабевает, шея расслабляется.
— Я не хотел убивать человека.
— Людей, — поправляет он. Затем вынимает иглу из моей руки, кладя шприц на каталку. — После одной неудачной попытки ты не смог остановиться.
Я не упускаю из виду его различие между «не сделал» и «не смог». У меня не было выбора остановиться; я не смог бы прекратить работу над своим проектом.
Пока не появилась она.
— Это эффект ряби, — говорю я. — Теоретически, из-за твоих действий умерли мои испытуемые. Они должны быть сопоставлены с количеством твоих жертв.
Он поднимает подбородок, наблюдая за мной ледяным взглядом.
— Выбор убил твоих испытуемых. Твой выбор.
Я отворачиваюсь и смотрю на обшарпанный и покрытый пятнами потолок.
— Так это мое наказание или признание? — спрашиваю я, мой тон полон сарказма.
— Здесь ты не найдешь отпущения грехов, — Грейсон придвигает стул поближе и устраивается поудобнее, несмотря на свои слова. — У тебя есть один шанс убедить меня, почему я не должен включить эту машину и уйти, пока ты будешь поджариваться до хрустящей корочки.
Чувство странной иронии наполняет меня. Я должен дрожать от страха, зная, что обратный отсчет на моих часах почти закончился. Грейсон не щадит своих жертв. Он здесь, чтобы связать концы с концами, переменную, которую не мог предсказать, когда убивал мою сестру.
Мои действия вынудили его быстро начать охоту на меня, не дав ему достаточно времени понаблюдать за мной, чтобы разработать наказание с учетом моих «грехов». Следовательно, он хочет, чтобы я рассказал подробности своей собственной мучительной смерти.
Раздается издевательский смешок.
— Я не думал, что ты лжец.
Он не отвечает. Ему это и не нужно.
Возможно, было бы забавно проследить мои неуклюжие шаги, которые привели меня сюда. Почему нет? Мои последние секунды следует посвятить Блейкли, рассказать о нашем совместном времяпрепровождении.
— Изначально, — говорю я, — все это было ради Мэри. Я был предан своей цели — восстановить то, что ты разрушил.
— Мой психолог сказал бы, что у тебя диссоциация. Потому что решение экспериментировать на людях во имя науки — это прямо из романа Мэри Шелли.