Жестокая клятва

Джеймс М. Р.

Я ложусь на бок, сворачиваясь в клубок. Здесь меня никто не видит, нет причин стыдиться, и поэтому я впервые позволяю себе полностью развалиться на части, разбиться вдребезги. Все это, боль, обида, страх и потеря, изливается из меня, пока я не превращаюсь в пустую скорлупу на ковре с глазами, опухшими от слез.

Именно там, по прошествии, как мне кажется, нескольких часов, я проваливаюсь в беспокойный, мучительный сон.

7

НАЙЛ

Возвращаться домой не так приятно, как я ожидал. Я захожу в свою квартиру, скидываю ботинки и беру пиво из холодильника, чтобы снять напряжение, пытаясь ослабить вездесущий узел напряжения, который, кажется, постоянно поселился где-то глубоко в моем нутре в эти дни.

Я не хотел оставлять Изабеллу в той квартире одну. Даже сейчас я хочу вернуться и увидеть ее, остаться с ней на ее первую ночь в новом месте. Я ясно, как день, увидел страх и тревогу на ее лице. Мне захотелось обнять ее и утешить. Я хотел пообещать, что никогда не уйду. Наши свадебные клятвы эхом отдавались в моей голове, когда я уходил… любить, чтить и лелеять, лучше или хуже, все это, и я чувствовал, что каким-то образом подвожу ее, хотя я никогда не хотел, чтобы все это было навсегда. Но каждый раз, когда она смотрит на меня, мне кажется, что она хочет, чтобы это было по-настоящему.

Я опускаюсь на диван, поднимаю кружку с пивом, чтобы сделать большой глоток, как раз в тот момент, когда раздается стук в дверь. Я раздраженно стискиваю зубы, задаваясь вопросом, кто, черт возьми, может быть здесь в такой поздний час. Если это Лиам, то лучше бы он принес немного настоящего виски. А если это кто-то другой, что ж…

Последний человек, которого я ожидаю увидеть стоящим там, когда открываю дверь;

— Сирша.

— Могу я войти? — Она убирает с лица прядь волос цвета земляники, и я смотрю на нее, на мгновение слишком потрясенный, чтобы ответить. Когда я наконец это делаю, трудно скрыть, насколько я взбешен, увидев ее на пороге своего дома.

— Что ты здесь делаешь? — Рычу я, не отходя в сторону. — Ты последний человек, которого я ожидал увидеть.

— Я уверена. — Она слегка улыбается мне, как будто я должен быть рад такому развитию событий. — Коннор посвятил меня в то, что происходит. Найл, о чем ты думал? — На последнем слове ее улыбка исчезает, в глазах появляется беспокойство, но это, черт возьми, бесит меня еще больше. Моя личная жизнь больше ее не касается.

— Ты больше не можешь просто врываться в мою квартиру, — говорю я ей категорично. — Ты должна быть дома, — добавляю я, указывая на ее очень выпуклый живот. Это видно по штанам для йоги и обтягивающей футболке, которые на ней надеты, и я чувствую еще большее раздражение из-за того, что она находится здесь в таком виде, выставляя напоказ свой брак с Коннором и их ребенка у меня перед носом после всего, что произошло между нами. — Разговаривай со своим мужем, а не на моем коврике у двери. Ты чертовски хорошо знаешь, что Коннор разозлился бы, если бы узнал, что ты здесь. И я, блядь, не хочу слышать об этом в следующий раз, когда увижу его, или защищаться от каких-то других обвинений, исходящих от него!

Я совершаю ошибку, делая шаг назад, когда говорю это, и Сирша входит в мою квартиру. Это ставит нас в положение, слишком близкое к тому, в котором мы в последний раз боролись за мое утешение, она почти стоит у меня на кухне, а я стою и смотрю на нее, желая чего угодно, только не этого разговора.

— Мы все еще друзья, не так ли? — Сирша выглядит обиженной. — Я беспокоюсь о тебе, Найл. Вся эта история с этой девушкой, похоже, вышла из-под контроля…

Я фыркаю, прерывая ее.

— Нет, Сирша. Мы не друзья. Мы перестали быть друзьями, когда ты сказала мне, что единственный способ, которым это сработает между нами, это если я буду готов ждать тебя рядом, чтобы стать твоим дополнением, как только ты закончишь создавать маленького ирландского принца для своего настоящего мужа. Мы перестали быть друзьями, когда я понял, что мне нужно установить некоторую дистанцию между нами, потому что я разбивал себе сердце каждый раз, когда видел тебя. Я желаю тебе всего наилучшего и все такое, но я чертовски любил тебя, Сирша. Это не то, что можно просто взять и выкинуть и это, безусловно, чертовски веская причина не приглашать тебя сюда поздно ночью. Я сказал, что мне нужно пространство.

— И ты получил его. — Она выглядит слегка обиженной. — В Мексике. Где, по-видимому, у тебя были проблемы с этой девушкой Изабеллой…

— Это не твоя забота, — снова вмешиваюсь я. — Очевидно, да. У меня очевидная слабость к принцессам мафии, но теперь я от нее избавился, да? Я покончил с этим. И я, конечно же, не пришел домой с надеждой повторить это в разговоре, о котором даже не просил.

Сирша поджимает губы.

— Ты не смотришь поверх этого.

— Кто, черт возьми, тебя вообще спрашивал?

— Это моя вина? — В ее тоне слышится нотка грусти, даже сожаления, ее лицо смягчается, когда она смотрит на меня. — Это из-за того, что произошло между нами? Ты ввязался в это с Изабеллой, пытаясь забыть меня?

— О, черт возьми. — Я свирепо смотрю на нее. — Ты такая чертовски проницательная, не так ли? Тебе бы это не помешало, когда мы были вместе, да? Конечно, это было о нас и о том, что произошло. Конечно, я хотел покончить с этим.

— Я просто пытаюсь помочь…

— Я, черт возьми, об этом не просил!

Мы стоим там мгновение, лицом к лицу, и я вижу боль на лице Сирши. Это немного успокаивает меня, и я чувствую укол вины. Мне все еще больно от того, что произошло между нами, но это не значит, что я хочу выместить эту боль на ней, даже если она действительно появилась без предупреждения и без приглашения.

— Мне жаль, — говорю я наконец, когда проходит несколько секунд, вытирая рукой рот и отставляя свое пиво на столешнице. — Я не хотел злиться и терять самообладание. Послушай, да. Может быть, я пытался забыть тебя в Мексике, и так началась вся эта чертовщина. Но ты ни к чему меня не принуждала. Это не твоя вина, да? Ничего из этого. Но это также означает, что это не твоя забота, Сирша. Наши жизни… теперь они идут разными путями. Ты выбрала это за нас. Поэтому мне нужно, чтобы ты ушла, и давай не будем повторять сегодняшнюю ночь. Нам больше нет места в жизнях друг друга.

— Найл…

Молящий звук моего имени на ее губах, это слишком.

— Я не хочу с тобой разговаривать, девочка, — говорю я так мягко, как только могу, направляясь к входной двери и открывая ее. — Мы закончили, Сирша. ЗАКОНЧИЛИ! У тебя есть то, что ты хотела, Коннор, малыш и твоя жизнь жены ирландского короля. Я не тот, кого ты выбрала, и это нормально. Но пришло время нам разойтись навсегда. Хватит об этом.

Я вижу, что она хочет поспорить. Я вижу это по ее зеленым глазам, по изгибу губ, по тому, как крутятся колесики в ее голове. Я указываю на дверь, мое лицо вытянуто, и Сирша вздыхает.

— Тогда удачи, — бормочет она, выходя за дверь в темную ночь. — Я не смогу помочь тебе с Коннором, если ты не будешь говорить со мной.

— Да, и это прекрасно. — Я стискиваю зубы, сдерживая все, что еще могу сказать, пока она не уходит из квартиры, и я плотно закрываю дверь.

Волна эмоций, которую я сдерживал, в одно мгновение захлестывает меня, и я прислоняюсь спиной к стене, крепко зажмурив глаза. Прошло много времени с тех пор, как я видел Сиршу, еще больше времени с тех пор, как я разговаривал с ней, и еще больше времени с тех пор, как она была в моей квартире. Я больше не люблю ее, не так, как раньше, но чувства обиды и предательства все равно возвращаются, сдавливая мое сердце, как тисками.