Жестокие игры II
Шрифт:
– Так что за дыра? – проигнорировал нелюбовь к полицейскому мундиру.
А профессиональное чутье уже подсказывало – я взял след.
– А вот в какую дыру вошел, через ту и выходи.
Ну это вряд ли.
– Как ваше имя и фамилия? – спросил я строго. – Документы покажите, – теперь совсем вызверился, гаркнул так, что даже эхо испугалось – пару раз пискнуло что-то и заткнулось.
Дежурная по станции протянула мне служебную ксиву, я сфотал ее – не до того, чтобы в памяти держать.
Женщине это не понравилось:
– А это еще зачем? – руки в боки.
Как
– Вызову вас повесткой в бюро как свидетеля. Где дыра, о которой вы говорите? – спросил уже спокойно.
– Да вон там, в тупике, – махнула рукой налево. – А вы не там просочились?
– Не там.
– А где?
– Это служебная информация.
Тетка повела меня по пологому, но заметно поднимавшемуся тоннелю, в котором огни не горели. Светила фонарем до поворота, обратного тому, что выводил на станцию. Рельсы пролегали лишь до следующего стыка. Потянуло сыростью и канализацией.
– Скажите, Вера Дмитриевна, были случаи неисправности светофора на этом отрезке?
– По весне было. Разбит он был. Да тут время от времени случалось такое и раньше.
– В тот раз в тоннеле были посторонние?
– Не знаю.
– Как быстро ремонтники добрались до светофора?
– Ну-у… минуты три-четыре, – не слишком уверенно проговорила. – Там рядом служебный выход как раз из техчасти… Только в тот раз, – остановилась на секунду, пальцем указательным затрясла, – несколько ламп еще менять пришлось – все подряд были разбиты. Точно-точно! Все зафиксировано как надо! Тогда-то замок я на эту дыру, – вперед кивнула, – и повесила. Бомжи не бьют ничего, переночуют и уходят. Жалко их. А тут вандалы какие-то наведались, вот и пришлось закрывать.
Какие-то городские легенды вырисовываются с подземными ходами и интригами.
Впереди забрезжил дневной свет, просачивавшийся сквозь решетку вместо двери в глухой стене.
Я слушал, и картинка потихоньку складывалась. Откуда Тарасов узнал про дверь в стене – у него узнаю, когда поймаю, а вот допросить еще разок Хрома придется – он-то явно знал о ней. А мне интересно другое…
– …а как же ты-то сюда попал? – недоуменно смотрела на навесной замок на решетке женщина.
– Я ж сказал – из стены выпал… – нахмурившись, повторил. – А что за дверь у вас метрах в трех от светофора, по этой, – дернул правой ладонью, – стене? Приступок там узкий, ноги не поставить.
В глаза моей проводницы появилось понимание:
– Вон из какой дыры ты появился…
***
А та дыра, которую пришлось расколупать – то есть сбить замок, чтобы не посылать за ключом дородную дежурную, не ожидавшую, что он будет цел, – выходила на задворки какого-то бывшего комбината. Его перевели в Подмосковье, а огромное здание переделали под торговые площади. Прямо напротив дыры на углу торгового комплекса стояли мусорные бункеры, а на стене – да моя ж ты красавица! – мигала красным огоньком видеокамера!
Я поскакал к охранникам ничуть не медленней, чем улепетывал в подземке, только эмоции разнились. Я даже о том, что пыхнуть сигареткой хотел, забыл.
Лишь бы записи камер еще хранились…
…Они хранились аж по три года! И никакой тайны из них не сделали – скинули Крошу на мыло без всяких проволочек.
Пожав руку седому начохраны, я выскочил на улицу и помчался на ту самую станцию метро, куда так стремительно бежал, не спотыкаясь. При свете белого дня бег наперегонки со смертью уже казался адреналиновым бредом. Никогда прежде не задумывался, а тут вдруг словно земля стала прозрачной, и все эти поезда, норы, дыры, тоннели и ходы – все стало как на ладони, пронизывало город запутанной нитью, покрывалось мистикой и обретало загадки.
Я видел дно. Хорошо, что всего лишь города, а не жизни.
Спустился в метро с ощущением, которое появляется, когда прикоснешься к чему-то, что простым смертным знать не положено. Зашел в вагон – движение восстановили после того, как я заверил дежурную, что бомба – это я.
Еще одна бомба меня ждала в бюро, и только на Кроша вся надежда и опора. Я давал ему время, которого мне полковник выделил пятнадцать минут, иначе на шестнадцатой ждал рапорт об увольнении.
Вздохнул и сел на полупустую лавку. Рядом какая-то девица рассматривала интерьерный журнал, и я утопил в нем свое внимание – понравился один мудреный шкафчик. Огни станции, на которой мне уже надо было выходить, осветили вагон, и я, не слишком долго сомневаясь… забрал у девушки журнал и выдрал из него этот лист.
– Эй! Ты совсем охренел? – завопила она.
Успел выхватить из бумажника пятисотку и сунуть ей, выскочил на платформу, когда двери уже закрывались. На эскалаторе поднимался, разглядывая картинку и прикидывая, какого размера заказать такой же и куда его лучше поставить. Эти мысли занимали меня до самого моего прибытия в отдел.
Пятнадцать минут истекли пятнадцать минут назад. Я сел за свой стол, схватил ручку и лист бумаги и начал строчить.
– Гр-ром! – услышал над ухом раскатистый рев.
– От Грома слышу, – поднял на отца взгляд и широко улыбнулся, на мгновение скосив глаза на Кроша, пробиравшегося вдоль стеночки к выходу.
– А ну быстро ко мне в кабинет! – рявкнул полковник, бордовый, как вишня.
Даже моя Маришка так краснеть не умеет.
Крош застыл у самой двери, втянул голову в плечи и вышел первый. За ним полковник, потом я. Придержал хакера, отставая на пять шагов, и шепотом спросил:
– Нашел?
Игорь кивнул. Я похлопал его по плечу и расправил свои.
– Сходи отдохни! – рявкнул мимоходом секретарше мой отец, подождал, пока она выйдет, и запер дверь приемной. Буквально втолкнул нас с Игорем в свой кабинет. А потом я за уши едва не схватился от его нечеловеческого рева: – Вы! Оба! Два! Идиоты! Вы чем думаете?! – и так грохнул по столу, что слетели трубки с аппаратов внутренней связи.
– Товарищ полковник…
– Заткнись! – перебил Игоря мой разъяренный отец. Я положил руку на плечо хакера – знал истинную причину ора, сейчас не нужно ничего говорить, надо дать спустить пар. – Ты мне должен был сразу доложить, что он, – ткнул в мою сторону и затряс указательным пальцем, – задумал!..