Жестокие игры II
Шрифт:
Как он вообще узнал?
– …Это же надо было додуматься – сигануть в тоннель метро! Где была твоя голова?! Я тебя спрашиваю!
Только присутствие постороннего спасало меня от участи быть прибитым к стене. Со шкурой я помелочился – меня бы прибили целиком, вместе с тушкой.
– Я…
– Заткнись, старший лейтенант Гром! – прорычал отец и устало опустился в кресло за своим столом. Помолчал, закрыв лицо ладонями, совсем по-стариковски, и у меня сердце сжалось. – Ты знаешь, что он, – кивнул на Кроша, – тут устроил? Он все бюро на уши поставил. Так орал, что «поезда на ветке заминированы,
Я прыснул смехом, Крош насупился, метнув на меня уничтожающий взгляд.
– Ну а что мне оставалось? – промямлил.
– Иди, – махнул на него полковник рукой, жестом а-ля «выметайся, пока жив», – работай. Я с тобой потом тет-а-тет поговорю.
Крош одарил меня взглядом «ну спасибо, родимый», а я подмигнул ему. Дождался, когда выйдет, и сел за стол совещаний.
– Товарищ полковник, – завел проникновенно, – вы сами в курсе: чтобы остановить метро, надо санкцию получить, а это время – неделя, десять дней. Сколько уже можно тянуть? Пока еще по регламенту метрополитен бы сработал, расписание подогнал, перевозку пассажиров устроил, а там дел было на пять минут…
Смотрел честно, прямо в глаза, но голос сбивался, потому что глаза отца были… напуганные, влажные. Ему всех сил стоило не дать слабину, но покрасневшие белки выдавали, как скакнуло у него давление, а легкий запах коньяка в его дыхании красноречиво докладывал, чем отец его сбивал.
Я – гад. Мне нечего сказать в свое оправдание, кроме того, что уже сказал. Ну и еще пары слов:
– Пап, пойми, я не могу так больше.
Меня изводило молчание Тарасова. Чем дольше, тем хуже. Слишком много времени у него и слишком много денег, чтобы устроить мне настоящий Армагеддон. Они с Игроком вдвоем слишком на многое способны. Я ходил по острию. И не только я. У меня есть еще папка, Маришка, Пашка. И от этих мыслей внутри пружина сжималась все сильнее.
– И поэтому ты сиганул под поезд? Сын…
– Пап, – перебил, потому что знал, что он скажет, – я верю своим парням, Игорь бы не подвел. Откуда ему было знать, что бомба поезд не остановит? Но ты сам сказал – он сделал, что мог. У него была всего минута, он не мог искать инструкцию машиниста поезда метро.
Я только с Маришкой был вот так же искренен, как сейчас с отцом. Отец должен верить мне… нам. Крошу и Дятлу. Мы – команда. А для меня команда – не пустой звук. Очень часто моя жизнь будет зависеть от Игоря и Филиппа. Я не могу не верить им. Я сам их выбрал и уже испытал. И они не конченные. У каждого в жизни случается дерьмо. Главное – найти силы выбраться из него.
– Я все понимаю, сынок… – открыл стол, достал почти пустую бутылку и вылил остатки в стакан. – Рапорт приготовил? – хмыкнул, взглядом указав на лист в моей руке.
– Да, – положил на стол перед ним.
Рапорт не на увольнение, а о случившемся и результатах моего расследования сегодня.
Отец пробежал по нему взглядом, мгновенно превращаясь в полковника. Я про себя улыбнулся этому – так-то лучше. Спокойнее.
– Твои дальнейшие действия?
– Игорь просматривает камеры, на чем Тарасов уехал от торгового центра. Там есть три бесплатных автобуса, два коммерческих маршрута и стоянка такси. Найдем, на чем уехал – найдем, где вышел.
Полковник только изменившимся взглядом одобрил и кивнул мне на дверь. Я встал, и когда уже взялся за ручку, он сказал:
– Игоря ко мне отправь… спасибо скажу…
Я улыбнулся:
– Окей.
– Отвечай по форме, старший лейтенант!
– Есть, товарищ полковник! – отчеканил, вытянувшись в струнку.
– Паяц… Егор как?
Я пожал плечами и вышел.
Егора я не слышал и не чувствовал с того самого вечера. И это настораживало даже больше, чем молчание Тарасова. Потому что от двойника пиздец нагрянет, как всегда, не вовремя. Пугало, насколько он стал силен. Каким образом?
Я уже привык к тишине в мозгах, к одиночеству в теле, но это была плохая привычка. Расслабляться опасно.
Но и жить вот так я устал. Я просто человек, не супермен.
Я хочу к Маришке.
Когда ее не было рядом, меня ломала тактильная недостаточность. А это куда хуже, чем Егор в голове.
Марина
Стопятисотый раз проиграла презентацию, запланировала паузы, рассчитала общее время, составила посекундный план и настроила громкость. Десятый раз проверила почту – ждала из ресторана меню, скосила взгляд на упаковки дорогой минеральной воды, стопку планшетов и блоки бумаги с логотипом семинара, второй этап которого должен скоро состояться. Я волновалась.
Виталя все это время сидел на диване и терзал сотовый – кому-то писал. Выходил в коридор позвонить, а то вдруг открывал окно и высовывался по пояс, чтобы не дымить в моем кабинетике горьковато-терпким «Капитаном Блэком».
Мне нравился аромат этих сигарет, он здорово сочетался с парфюмом и запахом кожи моего парня. А на то, как Виталя курит, можно смотреть часами – это отдельный вид творчества, когда он витал мыслями где-то среди дымных фигур, которые выпускал изо рта. Кажется, я уже немного понимала, о чем он в такие моменты думал: когда злился – создавал длинное копье; когда не знал, что решить – окутывал себя облаком.
Сегодня Гром склеивал из колечек цепочку.
– Мариш, – позвал, не поднимая головы от телефона.
– М? – отозвалась с улыбкой, откинувшись на спинку в кресле и зубами тихонько стуча по кончику простого карандаша.
– Ты скоро закончишь? – а сам строчил что-то, снова сурово сведя брови, хотя голос звучал спокойно. – Мы опаздываем уже примерно… – бросил взгляд на наручные часы и, наконец, посмотрел на меня, чуть прищурился, уронил взгляд на мои губы, – …примерно часа на два… три… с половиной.
Я засмеялась, запрокинув голову, а он отложил свои электронные штучки и подошёл ко мне. Обнял ладонями лицо и занял мой рот своим наглым языком. Я ответила на поцелуй, но когда почувствовала, что на блузке расстегиваются пуговицы, уперлась руками в его грудь и оттолкнула немного:
– Нет-нет-нет, только не тут! – еще помнила выговор Оксаны.
А сейчас хоть и было в универе почти пусто, но это еще хуже, потому что вообще неизвестно, кто и в какой момент ходит по коридорам.
– Окей, Мариш. Закругляйся.