Жестокие игры II
Шрифт:
И снова взгляд пытливый такой, того и гляди пилу возьмет и вскроет мне череп, чтобы натурально в нем покопаться. Чур меня…
– Местами, – скупо ответил я на это.
Пусть сам догадывается, что я имел в виду. Достал уже загадки загадывать! К Маришке хочу, мать твою!
– Ну, поскольку это новый для вас, кхм… компаньон, то нужно заново учиться не «выключаться»…
Мне это нескольких лет стоило с Егором, если что. Он сейчас издевается?
– …Но ваши провалы не будут длительными, как бывало с Егором. Эта ваша субличность слаба и малофункциональна…
Опять двадцать
– …Этот парень может быть лишь в каких-то конкретных ситуациях сильнее вас или в некотором роде способным делать то, что не можете делать вы, – таки заметил, как я раздраженно и недоверчиво закатил глаза, – но он не способен на длительное функционирование и не рвется стать основной личностью, хотя, как часто делают другие альтер-эго, может имитировать вашу частично или полностью…
…на меня смотрел с наглой ухмылкой… я сам:
– А то что? – резанул слух собственный веселый голос…
Сон в руку.
– …И он, по его убеждению, ваш союзник…
– Это я уже от него слышал, да верится с трудом! – перебил я.
Эта ехидно-саркастическая морда из сна у меня перед глазами так и стоит, а голос, полный торжественного злорадства…
– Господи! – подхватился док и встал из-за стола. – Виталий Семенович, миленький вы мой, ну послушайте же вы меня! – руками затряс. Похоже, я его уже достал. – Он – часть вашей психики! Это не какой-то прохожий, – аж замаршировал по кабинету пионером, целую пантомиму изобразил, лишь бы до меня дошло, – который залез в вашу голову и делает там, что хочет! Все его реакции – это реакции ва-шей собст-вен-ной психики! – по слогам, как тупому. Вообще, доходчиво, да, бесспорно, но только пусть бы он сам в это попробовал поверить на моем месте! – Он – часть вашего сознания, ва-ше-го Я! Вы не можете его бояться…
Еще как могу!
– …ревновать к нему…
Да ладно?! Серьезно?!
– …сделать ему больно…
Заеду к Пашке, чтобы дурь из башки двойника вышиб!
– …не причинив такую же точно боль себе!..
Э-э-э…
Вадим Юрьевич помолчал, внимательно глядя на меня, потом предложил:
– …Если вы хотите знать, о чем беседовали ваша невеста и двойник, я могу провести сеанс гипнотической регрессии, – док вернулся за стол и маятник мой любимый передо мной поставил.
Я блескунчик решительно отодвинул, а то у меня на него уже рефлекс: чуть увидел – сразу в транс. Судя по всему, мой двойник болтал с Маришкой ни о чем, и клубнику где-то для нее раздобыл… Может, он не такой и мудак?
– Не, док, лучше скажите мне, как память Егора и этого нового… А как его зовут, вообще? – спохватился я.
Егор сам себя обозначил, а этого док ни разу по имени не назвал.
– А он не представился, – развел руками Юрьич.
А у меня что-то в том онлайне забрезжило, мысль какая-то мелькнула, но до конца не оформилась. Неужто двойник эмоцию какую-то проявил?.. Учись теперь заново понимать… Вздохнул тяжело, через губу воздух из легких выпустил и лоб в ладони уронил.
– Док, за что мне все это, а? – одним глазом на него из-под руки выглянул.
–
– Ладно, док, избавьте мою слабую психику от подробностей! Лучше про память мне скажите – как вспомнить все?
– Фрагменты памяти будут сами спонтанно появляться под воздействием всевозможных раздражителей. Память – это, по сути, библиотека триггеров и реакций психики на них. Так что у вас буду всплывать образы, мысли, знания, навыки – что угодно. Возможно, всплески будут происходить во снах или в период физического переутомления – тогда мозг наиболее активен. Или в момент сильного напряжения, выплеска адреналина, проявления наиболее сильных эмоций.
Может, в автосалоне были не мои эмоции, а Егора? Его память проявилась необоснованной злостью на Маришку?
– А эмоции Егора? Они тоже достались мне в наследство?
– Я думаю, вы лучше ответите на этот вопрос. Наблюдайте за собой, если что-то вас раздражает из того, что раньше вы принимали спокойно, скорее всего, так и есть – вы унаследовали и чувства, и какие-то привычки двойника. Я вот вижу на вас рубашку и классические брюки, а вы, мой друг, не очень-то их жаловали.
Точно. Я просто взял рубашку и брюки из половины шкафа Егора и даже не задумался об этом.
Йо-о-оперный театр…
***
К Пашке я все-таки заехал.
Всю дорогу до его дома думал о том, что говорил док. А он наговорил лет на пять моего пребывания в его клинике. Голова разболелась от мыслей, я злорадно усмехался, что этот новенький тоже ее чувствует.
Только ни хрена эта мысль не грела. Прав док: раз у нас все общее, то глупо кидаться на самого себя.
– Как тебя зовут-то хоть? – спросил свое новое несчастье. Только привыкли с Маришкой быть вдвоем, и вот те нате хер в томате. В ответ – тишина. – Ладно… – ворчал я, как старик, – слушай сюда, моя вторая половинка, – до чего ж смешно прозвучало! – Мы тут до тебя с Егором договорились как-то, сосуществовали… Говнюк он, конечно, был еще тот, и панихиду я по нему точно справлять не стану, а вот что с тобой делать…
Пиздец… Я брежу.
Что я собирался ему сказать? Правила поведения зачитать? Договор заключить. С кем? С куском собственной психики, которая выскакивает, как черт из табакерки, когда его совсем не ждешь? Это, наверное, как с опухолью договориться, чтобы она не болела и по телу метастазами не расползалась, а то неприятно, сука, как-то.
Я точно псих.
Не повезло со мной Маришке. А ей надо как-то теперь рассказать.
Блядь!..
– Ладно, хрен с тобой… – пробурчал и одной рукой вскрыл аптечку.