Жестокий роман
Шрифт:
Но потом включается разум. Я вспоминаю про тех двоих мужчин, которые прошли за Маратом. Возможно, родственники той девушки. Или его близкие друзья. Что, если они присутствовали на обряде? Что, если видели меня тогда?
Боже. Мужчин было безумно много. Там. И все они смотрели, наблюдали, ловили каждое движение. Все они видели, как Марат оттрахал меня, опустил, унизил, растоптал, обратил в грязь.
Эти люди могут ходить вокруг. Хоть прямо сейчас.
Осознание ударяет в меня как тысячи ножей. Хочется закрыть лицо ладонями.
— Пойдемте в кино, — говорю Замире. — Пожалуйста. Это же прямо здесь, в торговом центре. Не должно возникнуть никаких проблем с разрешением. Так?
Женщина не спорит.
Через пару минут мы уже занимаем места в кинозале. Свет гаснет. На экране вспыхивают яркие кадры.
Я не знаю, что это за фильм. Я не запоминаю название. Просто подхожу к кассе и прошу билеты на ближайший сеанс. А теперь вот сижу и бездумно пялюсь на экран. Я как будто гляжу мимо.
И наконец, только здесь, в относительной темноте, я даю волю слезам. Точнее — слезы льются сами, не спрашивая моего разрешения. Катятся по щекам одна за другой, все быстрее и быстрее, обращаясь в неукротимый поток.
Что меня так расстраивает? Что выбивает из колеи?
Все логично. Разве нет?
Марат любил свою сестру. Души в ней не чаял. Теперь полюбил другую девушку. Свою будущую жену. Вполне закономерный расклад.
А я… Я для него просто развлечение. Разврат. Средство для утоления одержимых желаний. Ничего серьезного. Очередная шлюха на ночь, разве только мое шаткое положение привносит особую пикантность. Ведь не каждую шлюху можно пустить в расход, когда наскучит. И не каждую пометишь клеймом как личную собственность.
Зачем рыдаю? Что от этого изменится? Мой статус останется прежним. Чувства Марата тоже. Я не сумею вызвать в нем уважение к себе. Никак. Только не после того, что позволила с собой сделать.
Господи. «Позволила»? Как будто у меня был выбор. Разве что смерть. Но умирать я не хотела никогда.
Мой план проваливается. С треском. Не будет никакого подчинения и завоевания.
Если у Марата есть любимая девушка, то мои шансы равны нулю. Он не променяет женщину, которую считает равной себе, на обычную подстилку.
Но я должна бороться. Должна что-то делать. Иначе окончательно сойду с ума.
Слезы не останавливаются. Соленые ручьи никак не иссушаются. Наоборот нарастают. Больше горечи. Больше боли. Больше…
Я не плачу. Не рыдаю. Не всхлипываю. Я просто сижу. А слезы стекают по лицу, не желая высыхать.
Я не воспринимаю происходящее на экране. Даже не слышу, что там говорят актеры. Вернее, не понимаю.
Неужели меня настолько сильно задела неудача с планом? Это не повод
Я успокоюсь. Я приду в себя. Я найду нужный путь.
Дорога обратно как в тумане, едва осознаю происходящее. Слезы больше не льют градом из глаз. В душе пусто. Но мой разум выключается. Я ничего не соображаю.
Лишь стоит переступить порог, отправляюсь в душ, сбрасываю одежду на пол, вхожу в кабину и подставляю тело под горячие упругие струи воды. Стараюсь смыть с себя это тупое оцепенение.
Час. Два. Не меньше. А я не двигаюсь. Застываю в единственной позе.
Утыкаюсь лбом в запотевшее стекло, опираюсь ладонями о твердую поверхность, чуть соскальзываю вниз, оставляя размытые следы.
Я ревную Марата. Дико. Безумно. Одержимо. Да, вот горькая правда. Дело не в моих провалившихся планах. Все гораздо проще и прозаичнее. Унизительнее. Отвратительнее.
Ревную своего палача к абсолютно неизвестной девушке. Глупо. По-идиотски. Без разумных причин. Против всякой логики.
Мне бы жизнь спасать. Мне бы затевать новое сражение. Бежать, бежать, бежать.
А я страдаю от этого токсичного, отравляющего чувства. На пустом месте.
Кто он мне? Убийца. Мучитель. Ненавистный мужчина. Чужак во всех смыслах.
Я покидаю душ. Вытираюсь насухо. Примеряю новое белье. Пару нарядов. Потом возвращаюсь к самому любимому. Белое кружево словно сияет и переливается, искрится под моими пальцами. Удивительный материал.
Я наряжаюсь, любуюсь на себя, кружусь перед зеркалом. Вроде успокаиваюсь немного, выдыхаю… Но тут перед глазами возникает та самая ранящая картина.
Марат берет девушку за руку. Ведет в ресторан.
А я просто стою и смотрю. Ничего не могу сделать. Даже пойти за ними страшно, вдруг меня узнают. Вдруг поймут, что вот она, та самая грязная шлюха.
Рабыня. Это звание теперь ко мне навечно приклеено.
Моя улыбка гаснет. Глаза тоже. Кто-то внутри отключает во мне весь свет. В момент. Резко и бесповоротно.
Я усаживаюсь в кресло у окна, смотрю на улицу. Как на экран в кинотеатре. Смотрю и ничего не вижу. Сквозь. Мимо.
Замира приходит, зовет меня ужинать, но я отказываюсь, просто прошу ее не включать в комнате лампы.
Я хочу остаться в темноте. В той самой темноте, которая становится частью меня, пожирает и порабощает.
Я хочу не думать. Вообще. Я хочу скрыться от самой себя. От преступной тяги к врагу. От непрошенных, совершенно незваных чувств.
Я должна убежать. И чем раньше, тем лучше. Пока есть, что спасать, пока во мне еще хоть что-то мое осталось.
Дорога к свободе. Единственный достойный ориентир. Других нет и не будет. Надо действовать. Пробивать путь, прогрызать. Рваться на волю. Иначе сомнут, растопчут и разрушат под чистую.