Жиган и бывший мент
Шрифт:
Что поделать, такова уж его внешность.
Он считал себя очень не привлекательным для женщин, комплексовал из-за своей полноты, но ничего не мог с собой поделать. Сколько раз за свою жизнь пытался он знакомиться с женщинами, преодолевал свое смущение, но стоило ей окинуть его фигуру ироническим взглядом, как он сумбурно извинялся и поспешно ретировался.
Так и не удалось ему жениться. Уверенно он чувствовал себя только с проститутками, заплатив им, он совсем не думал о своей внешности. И все получалось здорово. Но стоило
Смеялся сам над собой не раз, раскладывал по полочкам свое поведение, показывал самому себе, что ведет себя глупо, но справиться с собой не мог. В следующий раз случалась та же история.
Зато у мужчин он вызывал расположение, какую-то неосознанную симпатию.
Почему — понять до конца не мог, но пользовался этим часто, даже на допросах ему иной раз удавалось смягчить озлобившегося подследственного, разговорить его и показать сослуживцам класс в ведении допроса.
Словом, он спокойно дал себя рассмотреть без всякого сомнения в том, что не вызовет ощущения опасности у человека за дверью.
— Как вы узнали, что я здесь, по этому адресу? — спросил мужчина, не торопясь открывать дверь. — Откуда вы вообще взяли этот адрес?
— Это объяснить довольно сложно, особенно если разговаривать через дверь, — сказал Макеев. — Почему бы вам не впустить меня? Я без оружия.
Дверь распахнулась.
— Зато я вооружен! — сказал появившийся на пороге человек, направив в живот Макееву пистолет марки, похоже, «беретта», который он очень неумело, Макеев это сразу отметил, держал в руке.
— Заходи в квартиру, — приказал мужчина, отступая назад. — И не делай резких движений. Учти, я могу выстрелить!
Если Макеева можно было назвать полноватым, то открывший ему дверь мужчина был в полном смысле этого слова — толстый.
Лицо у него было очень даже отталкивающего вида, Макеев мог бы назвать себя красавцем по сравнению с ним. И вот поди ж ты, три бабы у него было, а у Макеева — ни одной. Несправедливо как-то.
— Выстрелить вы при всем желании не сможете, — заметил Макеев, проходя в дверь, — потому что не сняли пистолет с предохранителя. Но это, наверное, к лучшему, при вашем умении стрелять вряд ли вы в меня даже попадете…
— Какого черта?! — воскликнул мужчина. — Кто вы такой и зачем ворвались в квартиру? И учтите, что я уже вызвал охрану.
— И опять вы несколько не точны, — усмехнулся Макеев. — Сами вы вызвать охрану не могли, потому что ваш телефон лежит, насколько мне видно отсюда, на столе в гостиной. Самое большее, что вы могли сделать, — это попросить вызвать охрану Зою Алексеевну. Но вы, Виктор Пантелеймонович, вряд ли стали бы ее об этом просить, слишком уж это не соответствует роли, которую вы хотите играть в ее глазах.
Кроме всего прочего, вы почему-то сильно волнуетесь, это очень заметно. А ведь
Кузин вдруг рассмеялся. Спокойный, мягкий тон Макеева его успокоил. Виктор Пантелеймонович уже не думал, что от этого странного посетителя можно ожидать нападения.
— А вы, надо полагать, Эркюль Пуаро? — спросил он. — Назвать вас Холмсом у меня просто язык как-то не поворачивается, слишком уж мало вы похожи на англичанина. Точнее, совсем не похожи.
— Неужели я похож на француза? — искренне удивился Макеев.
— На бельгийца, а не на француза, — поправил его Кузин. — Я думал, что вы лучше знаете ваших литературных коллег.
— Простите, — склонил голову набок Макеев. — Не понял?
— Ну, так вы же наверняка частный сыщик? Я угадал? — вновь улыбнулся Кузин. — У вас вид типичного частного сыщика, детектива, так сказать, правда, не американского образца, а европейского…
Итак, чего же вы от меня хотите?
— Только помощи, — сказал Макеев, решив не разубеждать Кузина в его заблуждении. — Дело в том, что я ищу одного человека, который пропал слишком неожиданно и для меня, и для себя, и, к сожалению, не успел оставить мне своих новых координат.
— Я-то здесь при чем? — перебил его Кузин. — Я что, знаю этого человека?
— Вот это я и хотел бы выяснить, — вздохнул Макеев. — Очень хотел бы. Имя Константина Панфилова вам ничего не говорит?
Кузин покачал головой.
— Абсолютно, — сказал он убежденно. — Не знаю никакого Панфилова.
— Может быть, вы знаете Александра Гвоздева? — попытался еще раз Макеев.
— А кто это? — спросил Кузин.
— Не важно, — не стал ничего объяснять Макеев. — Знаете или нет?
— Нет, — покачал головой Кузин. — Это все ваши вопросы?
— Сейчас я покажу вам один документ, — сказал Макеев. — Можете не сомневаться, он вас очень заинтересует. Предупреждаю сразу, что он несколько необычен. Предвидя ваши вопросы, говорю сразу, что не могу сообщить, как он ко мне попал, скажу только, что это произошло случайно. Я хотел бы услышать именно ваше мнение по поводу этого небольшого досье.
Он протянул Кузину ксерокопию найденного в конверте листа. Едва тот взглянул на бумагу, как тут же выхватил листок из рук Макеева, скомкал его и сунул в карман спортивных штанов.
— Вы, наверное, не обратили внимания, это ксерокопия, — вежливо сказал Макеев. — Не стоило, наверное, ее мять. И напрасно вы нервничаете. Нам лучше поговорить спокойно.
— Откуда вы взяли это? — спросил его Кузин очень напряженным, сразу севшим голосом. — Этот лист бумаги? Кто вам дал это?
— Я не понимаю вашего волнения, — пожал плечами Макеев. — А что, собственно, особого и такого страшного в сведениях о вас, которые содержатся в этой справочке? Ну, подумаешь, велика беда, точно указано число ваших…