Жиган и бывший мент
Шрифт:
Его всегда удивляло, когда человек, только что заискивающе смотревший в глаза Генриху Львовичу, искавший его благосклонного взгляда, вдруг окатывал холодным презрением его, Владислава, спешащего к отцу за очередной порцией денег на карманные расходы. Ему казалось, что его просто не узнают, не догадываются, что он носит фамилию Воловик, что он сын того самого человека, от которого во многом зависит их судьба.
И Владислав часто устраивал скандалы, пытаясь требовать для себя того же, что люди давали его отцу: уважения, за которым чаще всего проглядывало самое натуральное подобострастие.
Но к
Денис спутал все его представления о том, как достигается уважение. Кем был этот странный мужчина, несмотря на свои немолодые уже годы, все еще похожий на юношу? Обычный бандит, каких немало в Москве, рядовой сутенер, не имеющий ни большого капитала, ни большого влияния в криминальных кругах.
Скорее всего он вообще не имел никакого влияния в этих самых кругах, держа в подчинении лишь нескольких мелких «шестерок» из своей группы. Наверняка он даже не пытался претендовать на расширение своей зоны, в которой работали его «курочки», довольствуясь тем, что у него есть.
Если сравнивать удельный вес, денежный разумеется, которым обладал этот Денис, и который получит Славик, когда доберется наконец до отцовского наследства, то это все равно что железо и пух, просто не может быть никакого сопоставления между ними.
Так почему же так странно распределились между ними роли, почему так непонятно выстроились отношения? Почему этот дешевый Денис позволяет себе орать на Владислава Воловика, который вскоре станет обладателем одного из самых крупных российских капиталов? Разве он не понимает своей ничтожности по сравнению со Славиком? Должен понимать. Но почему-то это понимание не добавляет этому ничтожеству уважения к Славику.
Если бы дело было только в том, как Денис относится к нему, Славик смог бы еще это пережить без особых переживаний — назвал бы про себя Дениса идиотом и на этом успокоился бы. Но гораздо больше его беспокоило свое отношение к Денису.
Как ни странно, но он уважал этого человека, которого уважать было совершенно не за что. Это было обидно, и еще обидней становилось от того, что Славик начал догадываться, почему так происходит. Все дело в характере, в способности человека «ставить» себя в отношениях с другими людьми. К своему стыду и разочарованию, Славик вынужден был признаться самому себе, что у него эта-способность полностью атрофирована.
Он не привык бороться за свое лидерство, он привык его просто требовать, как положенное ему от рождения. Судьба так распорядилась, что он родился в семье банкира, родился именно он, а не кто-нибудь другой. Судьба сразу, ни с кем не советуясь, поставила его выше всех остальных, и тот, кто не хочет этого признавать, идет против нее, против самого устройства жизни. Так думал Славик все свое детство и всю юность.
И лишь теперь, оставшись без отца и столкнувшись с жизнью самостоятельно, он начал понимать, что иметь право получить деньги — это еще не значит их получить. И точно так же, иметь право на уважение других людей — еще не значит действительно пользоваться их уважением.
Отца уважали не за его деньги, а за то, что он сумел эти деньги сделать, сколотить свое состояние и умел его удержать в руках, не растратить и не дать никому вырвать его, а желающих наверняка было очень много.
Генриха Львовича уважали за то, что он был тем, кем он был, а не за его социальный статус, которого он никогда бы не до бился, имей другой характер.
Владислав чувствовал, что попал в какую-то зависимость от Дениса, и не может освободиться от нее по своей воле. Вроде бы ничто не мешает ему просто послать к конкретной матери этого бандита и отказаться от его услуг.
Он несколько раз решался окончательно порвать с Денисом и даже пытался ему сказать об этом. Но стоило ему открыть рот, как слова застревали у него во рту и наружу вырывался лишь невнятный лепет.
Временами он заводился настолько, что буквально просто терпеть больше не мог положения, в которое попал. Он готов был убить Дениса, поскольку отдавал себе отчет, что никак иначе избавиться от него уже не сможет. Тот впился в него мертвой бульдожьей хваткой и не собирался разжимать свои цепкие челюсти.
Честно сказать, и тридцати процентов от своего наследства Владиславу было очень жалко. Зачем отдавать их в чужие руки, если Владислав и сам найдет достойное применение этим деньгам. По крайней мере, он был полностью уверен в том, что знает, как с умом распорядиться огромным отцовским состоянием.
Стремление Дениса оградить Владислава от контактов с человеком, который знал, где искать его отца, было настолько явным, что просто бесило Воловика-младшего.
Кроме того, его начала серьезно беспокоить психологическая зависимость от этого бандита, в которой он незаметно для себя оказался. Как это случилось, вряд ли он смог бы объяснить, но теперь Славик чувствовал себя очень неуверенно, когда рядом не было Дениса.
Он не верил, что ему удастся самостоятельно разыскать отца или хотя бы свидетельство о его смерти. Хотел этого, стремился к этому, но не верил, что сможет это сделать. Это уже совсем никуда не годилось.
Так он может и вообще всех своих денег лишиться, это он уже начал понимать.
Нужно было что-то решать, что-то делать, как-то избавляться от Дениса. Голова у Владислава пухла, но ничего путного, кроме единственной мысли, выраженной, как всегда, какой-то иронической цитатой, в голову ему не приходило.
— Убить упрямую тварь! — время от времени повторял он сам себе в каком-то ажиотаже, замолкал в испуге от того, что это придется сделать ему самому, и вновь незаметно для себя, машинально повторял и повторял то же самое:
— Убить упрямую тварь!
Славик, несмотря на то что последнее время его все чаще стали посещать очень неприятные мысли о собственной ничтожности, все же гораздо чаще думал о себе, как о безвестном, не открывшемся еще для людей супермене. Он вот только соберется с психологическими силами, заставит себя сделать первый шаг, и тогда его уже не остановить. Он станет круче своего отца, круче вообще всех, кого он знал. И в то же время с беспокойством думал, что если он не сделает этого сейчас, в ситуации с Денисом, то не сможет сделать уже никогда.