Жилищная афера
Шрифт:
– А это что за накладная? – спросил капитан. Мыкола в качестве второго алиби представил накладную, выписанную и заверенную печатью поставщика огнетушителей.
– Кузьмич дал, документ на него, на Кузьмича! Что не злодей. Сказал, вы только ей поверите. Он не хотел этого, но она сама пошла, без закуски. А я за рулем, мне нельзя. Кузьмич сказал, почему не выпить, раз есть повод. Вот видите, здесь печать, а внизу Кузьмич. Хоть он сейчас и пьяный, но ищите в другом месте. Стрелял не он.
– А ты откуда знаешь, что он убит
Мыкола удивленно смотрел на капитана.
– Так Гапа ж кричала, что она следующая.
– Что ты врешь, – вскинулась старушка, – я всего лишь просила тебя отвезти меня домой.
– Так на скорой, можно было уехать! – Мыкола такими же удивленными глазами, как до этого на капитана, смотрел теперь на старушку.
– С покойником? – возмутилась Гапа.
– Все мы там будем! – философски спокойно заявил Мыкола.
– Что б у тебя урод язык отсох.
– А чего было меня ждать, – продолжал вслух рассуждать сторож-водитель, – я может быть, как неясная личность, буду на провокацию проверяться. Милиция не ошибается, но тоже. Если капитан скажет пошли, я очень понимаю, что не позволительно, без вас будет мне одному, как и вам, но что поделаешь? Тогда пешком поедете на метро.
– Златоуст ты наш удивительный! – сказал капитан, возвращая Мыколе кассовый чек на бензин и накладную на огнетушители, – а не видел ли ты что-нибудь подозрительное в эти дни, ты ведь еще и сторожем работаешь?
– Да, я сторож. Труд не возбраняется человеку, он как обезьяна сделал его. Надысь – было дело.
Оперативники встрепенулись и подняли головы. Может быть им даже повезет и через чертополох нескладной речи сторожа пробьется тонким ростком след преступника.
– Ну, говори, что за дело?
В кабинете установилась тишина.
– Прошлой ночью… нет этой! Нет… прошлой!.. Я когда сплю, то вижу беспробудный сон. Смотрю, а во дворе кто-то шастает. Я проснулся и думаю, сплю я или еще не проснулся? И тогда я себя ущипнул. И говорю это, как человек, которому и просто, и не дай бог увидеть наяву, это! Оказывается – наяву! Значит, не сплю! И что же дальше. А он стал и не двигается. Как бы это!
– Кто он? – перебил Мыколу один из оперативников. На него сразу вызверился Стецкий.
– Не перебивай, а лучше записывай, а то мы тут до утра прокантуемся.
– Что записывать?
– Все записывай!
– А…а…а, на чем я остановился? – спросил отвлекшийся от рассказа Мыкола.
– Что прошлой ночью под окном остановилось это!
– Ага, ну вот! Остановился это, и чего-то ждет. А я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой обратно же, не они же бы, как вроде! Если бы ему там навесить – это я с удовольствием! Сразу – с наскоком, а вдруг – наоборот? И я сразу агрессор, Барбаросса! Кто поверит? Ты капитан? Мыкола – не москвич! Значит – штраф! Вот я сижу и жду.
У того же оперативника не хватило терпения.
– А ты бы в милицию позвонил.
– Так он пока только это!
– Что это?
– Пусть женщины выйдут! – попросил оперативников Мыкола.
– Я же просил не перебивать его! – стал свирепеть капитан Стецкий. Любовь Гурьевна с Лизой вышли, осталась лишь архитектор Марья Ивановна.
– А вы, что не женщина? – капитан спросил Гапу.
– У меня воспитание и возраст такой, что при мне все можно говорить, – ответила она.
– А, так на чем я остановился? – вновь спросил присутствующих Мыкола.
– Что, он пока только это!
– Ага, вот я и гляжу, а он это! Ремень расстегнул, культурно орлом хочет сесть. Я таких людей не понимаю. Крыльцо зачем людям? Ты что, в Третьяковку пришел? И там нельзя. А я ведь не только сторож! Я еще и дворник! Мне директор сказал, я тебя заместо себя, ночью оставляю. Ну, я и взял, что потяжелее.
– Что ты взял?
– Огнетушитель!
– Ну, а потом?
– Ну, а потом это! Полные штаны пены ему налил.
– И ты знаешь, кто это был?
– А то! Мне его дух противопоказан, а личность известная.
– Адрес дашь?
– Пожалуйста! Вы тоже к родителям сходите. Скажите, что здесь не Кремль и не Третьяковка.
Мыкола написал на бумажке адрес и один из оперативников тут же отправился по нему, благо он был прямо напротив стройки. Минут через десять от него поступил Стецкому звонок, с отрицательным ответом. Капитан усмехнулся:
– Легко захотели найти убийцу, – и велел оперативному народу закругляться. Несколько раз Стецкий одаривал Лизу мимолетными взглядами, ничего в них не было особенного, если не считать их продолжительности, выходящую за рамки приличий. Любовь Гурьевна даже шепнула ей:
– Капитан, смотрю, подсел на твой крючок Лиза. Глаз от тебя оторвать не может. Если хочешь, можешь подсечь глупого сазана.
Лиза почему-то обиделась за капитана:
– Ничуть он и не глупый. Это тип личности такой, властный – слишком бравирует самоуверенностью. Петушиная суть!
– Если телефон будет просить – дашь ему?
– Я подумаю!
Телефон капитан не попросил, хотя уходил последним. Когда оперативники уехали, Лиза глянула на часы. Всего, про всего, три часа дня. Под ложечкой сосало. Она спросила Любовь Гурьевну, где они обедают? Та, вместе с Гапой переполошились.
– О господи, мы же повару не позвонили!
Система питания на фирме «Парадиз-сити» была рационально организована. Заказывали обеды в ресторане «Царев сарай». По звонку их привозили на фирму, столько порций, сколько заказывали. Заказали на этот раз не восемь порций, как обычно, а только шесть. По одной Лизе, Гапе, Любовь Гурьевне, и три Мыколе, как бессменному водителю, сторожу и дворнику. Буквально минут через пятнадцать заехала во двор Ока и выгрузила шесть судков. Ей вернули восемь пустых.