Жить и умереть свободным
Шрифт:
– Слусаю…
– Ян, а помнишь, когда мы с тобой в Харбин ездили, ты меня еще на рынок водил? – прищурился мент.
– Помнися, помнися…
– Ты мне еще лавки ваших народных целителей показывал.
– Помнися… – Голова китайца согласно качнулась, словно у фарфорового болванчика.
– А помнишь, там еще разными запчастями от амурского тигра торговали? Ну, лапы там, кости, зубы, шкура, внутренности…
Ян Сунь перестал покачивать головой и взглянул на мента с искренним интересом. Судя по всему, обычный застольный треп приобретал значимость какого-то перспективного бизнеса, связанного с амурскими тиграми.
– Помнися,
– Я еще удивился, как это дорого у вас стоит, – продолжал Прелясковский, искоса поглядывая на собеседника.
– Тигра у нас всегда считался целебный животный, – прищурился китаец. – А что, у нацальника тигра дома завелся, и он хоцеця его продать?
– Пока еще не завелся. Но скоро, думаю, мне будет тебе кой-чего предложить… Буквально на днях. Так что там у вас в Китае стоит и почем?..
Конечно же, Прелясковский хотя и не знал всех тонкостей китайской медицины, но некоторое представление о ней по последней поездке в Харбин все-таки составил. Особенно во всем, что касается представителей семейства кошачьих. В Китае издавна считается, что кости амурского тигра излечивают от болей в суставах и пояснице, а водка, настоянная на тигровых костях, способствует долголетию и увеличению мужской силы. Когти тигра, перемолотые и настоянные на спирту, по мнению китайцев, способны исцелить даже тяжелейшую гангрену. Из тигровых хвостов изготовляют мазь для лечения рака кожи. В ход идет почти все: шерсть, печень, желчный пузырь, кровь, зубы, жир, хвост и даже усы. А потому средняя тигровая туша в Китае стоит от сорока до семидесяти тысяч долларов. За качественный товар посредникам платят еще тысяч по тридцать. Вот начальник Февральского РОВД и решил немного нажиться на перепродаже тигра-людоеда в Поднебесную. Правда, полосатый каннибал еще разгуливал где-то по тайге, но Миша Каратаев должен был расправиться с ним в самое ближайшее время. Самому Михаилу, по замыслу поселкового главмента, достаточно было премии в пять тысяч рублей да почетной грамоты от поселкового Совета…
Выпив в очередной раз, начальник РОВД Февральска прищурился на хозяина.
– Короче, узкоглазый: вот если бы я тебе сейчас здоровенного амурского тигра приволок, с усами, клыками и яйцами, и сюда, на стол, положил – сколько бы ты мне за него дал?
– Сама больсе пятьдесят тысяца, – доброжелательно заулыбался Ян Сунь.
– Долларов или юаней?
– Рублей, нацальника. Васих российских рублей. У вас ведь тут другие деньги не ходят, в магазина с юань и доллар не пойдешь.
Капитан полиции показательно возмутился и даже поднялся из-за стола с явным намерением уйти.
– Ну, я думал, ты человек серьезный… Да за такие деньги… Пусть он тебя лучше сожрет!
– А сколько ты хоцеся?
– Пятьдесят тысяч вечнозеленых американских долларов, – не моргнув глазом назвал свою цену мент.
– Нет у меня такой денег! – напомнил хозяин. – Ты сядь, нацальника! Сядь, выпей, поговори с бедный китайцем.
– Ты про свою бедность кому-нибудь другому впаривай! – махнул рукой поселковый главмент и, подумав, грузно плюхнулся в кресло. – А то я не знаю, кто ты такой и чего стоишь!
– Мало тебе казды месяца плацю? – Ян Сунь буквально искрился от доброжелательности.
– Платишь ты мне за то, что я тебе жить тут даю, узкоглазых твоих не трогаю и твой колумбарий проверками не донимаю. И за то, что глаза закрываю и на твоих уголовников, и на твой криминальный бизнес, и на все остальное. Приехал, понимаешь, чучмек узкопленочный
Как и положено, тут же закипел торг. Ян Сунь, резиново улыбаясь, потихоньку набавлял. Прелясковский неохотно, но уступал китайцу. Когда все спиртное на столе было выпито, а закуска уничтожена, собеседники наконец пришли к общему знаменателю: двадцать девять с половиной тысяч долларов, но только в том случае, если амурский тигр действительно будет матерым самцом, шкура его не будет испорчена, а в пасти окажутся на месте все клыки и зубы. В случае же, если тигровая туша окажется некондиционной, Ян Сунь обещал выплатить за нее не более двадцати двух тысяч.
– По рукам, нацальника?
– Ладно. По рукам. Хотя, чувствую, накрутил ты меня. Сам небось тысяч за сорок загонишь?
– А-а-лика! – повеселевший китаец обернулся в сторону бамбуковой занавески. – Водки для нацальника принеси!
Геральдические драконы на двери качнулись, сухо затрещал бамбук, и к столу подошел невысокий мужчина с шрамоватым лицом и синими от татуировок руками. Молча выставив на стол поллитруху водки, он резанул мента нехорошим взглядом, в котором красноречиво читалось – мол, я бы тебя, мусор поганый, стрихнином с хлоркой поил, а не дорогущей водярой…
– Значит, по рукам! – Прелясковский в предчувствии очередной выпивки явно повеселел. – Двадцать девять с половиной тысяч, и не рублей, а долларов. Можно рублями или юанями по курсу. Приму, так уж и быть.
– Но это если тигра здоровый и холоси, нацальника! – напомнил китаец. – А если нехолоси – то меньсе!
– Ну, за успех! – воодушевился правоохранитель. – Как говорится, что взято, то свято!
Правоохранитель просидел у Ян Суня еще часа полтора, все время пробуя выпытать, в какой китайской провинции тигровая туша стоит дороже. Сделать ему это, естественно, не удалось: лицо хозяина крематория оставалось непроницаемым.
Начальник поселкового РОВД вышел из офиса кладбищенской фирмы далеко за полночь. Он был пьян настолько, что едва не падал в снег. Полная луна тускло желтела сквозь рваные тучи. Сугробы переливчато серебрились в ночной темноте. Мороз обжигал, пронизывая до костей.
Отойдя метров на двадцать от кладбищенской ограды, Прелясковский ощутил резкий позыв к мочеиспусканию. Осмотревшись по сторонам, он отошел к бетонном забору и замерзшими пальцами принялся судорожно расстегивать ширинку форменных ментовских брюк.
Внезапно где-то совсем рядом, за спиной, послышался сухой скрип снега. Продолжая журчать мерзкой струей на забор, капитан полиции обернулся и распялил рот. Метрах в двадцати от него стояла огромная рыже-полосатая кошка. Круглые глаза жуткого хищника фосфоресцировали в ночной тьме зеленоватыми огоньками. Длинный хвост нервно подрагивал, усы недовольно топорщились.
От неожиданности начальник РОВД окаменел в параличе; мозг явно отказывался адекватно воспринимать происходящее. Он даже забыл о табельном «макарове», лежавшем в кобуре. Тигр очень плавно, словно в замедленной киносъемке, приближался к менту. Инфернальный блеск его зеленоватых глаз буквально гипнотизировал Прелясковского. Даже не застегнув брюк, правоохранитель боком отошел к бетонному забору и вжался в него на манер барельефа.