Жить
Шрифт:
Паша согласительно кивнул головой и Тане:
– Наливай, Тань. Помянем человека.
Таня протянула Паше стопку:
– Что-то Серёга сюда вообще не ходит.
– Да он и в больницу не ходил. Мы вот с ним - Паша кивнул на Диму.
– заходили, так Володя каждый раз про Серёгу интересовался. Жаловался... ну как, не жаловался, а говорил просто, что вот, мол, не приходит, не навещает и всё такое.
– Хороший был мужик.
– сказал грустно
– Быстро его эта дрянь съела.
– Да, быстро.
– согласился Паша.
Они ещё немного постояли. Выпили. Положили Володе под крест бутерброд, плеснули водки на блюдце. Стопки у Володи не было.
Паша и Дима пошатывались.
– Пойдём домой.
– решительно сказал Паша.
– К ребятам успеем ещё. В другой раз.
– Да, дома лучше посидим.
– кивнул головой Дима.
– Да.
– согласился Паша.
– Тань, сколько там?
Таня достала бутылку и потрясла содержимым. На дне было совсем немного.
– Разливай.
Они выпили и пошли домой. Пешком.
Дома Марина поставила им на стол старую закуску, достала бутылку водки и бутылку вина. Компания быстро разделилась на мужскую и женскую часть, и все разговоры происходили раздельно.
После нескольких рюмок Паша потух, и Дима на себе оттащил его в комнату и положил на диван. Танька смотрела мультфильмы по телевизору. Дима подмигнул ей.
– Ну ладно, - сказал он, войдя в кухню.
– вы сидите, а я пойду.
И ушёл.
– Танька!
– позвала Марина.
Танька показалась в дверном проёме.
– Как отец проснётся, отнесёшь ему куриного бульона.
Танька ушла в комнату.
– Знаешь, - сказала Таня, возвращаясь к прерванному разговору.
– мне кажется, шансов у меня нет.
За окном уползало к горизонту показавшееся из-за туч солнце. По двору бегали куры. Слишком рано начала облетать войлочная вишня.
Марина включила магнитофон и убавила громкость. Колонки шептали про мерцающую во тьме сигарету.
Кухня постепенно наполнялась бледным светом, таким же, какой был на Володиной могиле. На улице пошёл дождь, и весь свет куда-то исчез.
Марина включила люстру.
Паша проснулся и почувствовал неприятный железный привкус во рту. Он разомкнул глаза. Всё вокруг было поделено на крохотные квадратики и немного уползало влево.
Рядом с ним стояла табуретка, а возле неё Танька с тарелкой.
– Доброе утро, папа.
– сказала она, улыбнувшись.
– А я тебе бульончику вот тут вот.
Паша кивнул головой.
– Давай, ты похлебай немного, а потом таблетку выпьем, хорошо?
– она поцеловала его в лоб.
Паша был весь потный, лоб его был солёный.
– Тебе помочь?
– спросила Танька.
Паша замотал головой:
– Спасибо, Танюш.
– сказал чуть слышно.
– Я сам.
Он отвернул одеяло и приподнялся на локтях. Немного так полежал, свесил ноги, упёрся ладонями в диван и, поднатужившись, сел.
Прикрыл одеялом колени и начал есть.
– Ты сегодня идёшь?
– спросил Паша.
– Да.
– Танька ответила и покраснела.
– Что, с Лёшей этим?
Танька кивнула.
– Да ладно, ладно.
– ухмыляясь просипел Паша.
– Я ведь не против, что глаза опускаешь? Лёша, вроде, мальчишка неплохой.
Танька обрадовалась и хотела что-то сказать, но Паша её перебил:
– Ты лучше это, скажи, что с экзаменами? Готовишься?
– Ну конечно, пап.
– Когда там?
– Да десятого первый.
– Тёте Тане звонила?
– Ага.
– Смотри.
– Паша нахмурил брови и сделал притворно-грозное лицо.
– Чтоб поступила мне.
Танька посмеялась.
Паша оставил немного бульона на донышке, чтобы запить им таблетку.
– Дай-ка.
– сказал.
Танька протянула ему крохотную жёлтую капсулу.
– Покрышек-то натягали хоть?
– спросил.
Танька махнула рукой:
– Малыши столько притащили, что там целую египетскую пирамиду можно из них составить. Наверно больше, чем у вас будет.
Паша улыбнулся и замотал головой:
– Ну нет, Танюш, нашу пирамиду вам не переплюнуть, это точно. Мы тогда с Димой и пацанами такого чаду задали, что об этом, наверно, песню когда-нибудь напишут.
Они посмеялись.
Паша посмотрел в окно на двор и увидел красные маки.
– Помню, в детстве они были с меня ростом...
Он вздохнул.
– Танюш, прикати мне кресло, я в туалет съезжу.
– Давай я тебя отвезу?
– Нет, я сам.
Он немного помолчал и добавил:
– Ты это, знаешь что, у нас там вишня ещё есть?
– Да куча целая.
– Собери мне в тарелку немного, я поклюю.