Жить
Шрифт:
Танька пошла в дом.
По той стороне ехала мусорка, за ней бежали несколько собак и изо всех сил гавкали. Когда мусорка останавливалась возле мусорных баков, собаки, не добегая её, тоже останавливались и садились на землю, не издавая ни звука. Зато в кабине заходился их коричневый собрат. Когда мусорка трогалась, вместе с ней трогались собаки, и снова начинался перелай.
– Всё со своими псами...
– задумчиво сказал Дима, глядя на уезжающую машину.
Таня
– Ты придёшь завтра?
Дима еле заметно вздрогнул и холодно ответил:
– Я не могу. У меня в субботу причастие.
– Тебя ж не допускали.
– удивилась Таня.
– Допустили.
– недовольно сказал Дима.
Было видно, что этот разговор тяготит его.
– Батюшка сказал, что, по-хорошему, конечно, нельзя, всё-таки грех большой, но мне это надо, он видит, поэтому разрешил.
Таня отошла в сторону, сложила на груди руки, посмотрела на поле и сказала:
– Убирают...
Потом тихо добавила:
– А когда?..
Дима вздохнул:
– Я не знаю, Тань, не знаю. Ты ведь сама всё понимаешь, ну неправильно это.
– он повысил голос.
– Нельзя так, не теперь, теперь я не могу.
– А раньше...
– начала было Таня, но Дима прервал её.
– Раньше всё было по-другому. Раньше я был другой. Ты пойми, мне не хочется как раньше, потому что это плохо, грех. Я тебя обижать не хочу. Ты хорошая, добрая, но... но...
– Дима осёкся, посмотрел на Таню, посмотрел по сторонам, сел на скамейку и обхватил голову руками.
– Я не знаю...
Таня подошла к нему, присела на корточки, взяла его руки своими руками, заглянула в глаза и тихим шёпотом, но с каким-то тяжёлым надрывом в голосе проговорила:
– Димочка, ну пожалуйста! Мне без тебя тошно совсем, ты так давно не приходил, ты меня совсем избегать стал, если бы не Пашка, мы б и не встретились. Ну что тебе стоит? Ну приди, хотя бы на вечер, хотя бы на час, я даже трогать тебя не буду, просто посиди, я на тебя посмотрю - и всё, и мне больше ничего не надо. Какой же это грех?
– Грех не это.
– сказал Дима отстраняясь.
– Грех то, что будет потом.
– Я ж сказала, что даже пальцем...
– Ну кому ты говоришь?
– раздражённо прервал её Дима.
– А то я не знаю, как оно всё бывает!
Из Таниных глаз потекли слёзы, она закрыла лицо руками. Она сидела и шептала. Ни Диме, ни себе, ни кому-то ещё, а просто шептала:
– какой это грех... это не грех... не грех... это любовь... димочка...
Дима поднял её с земли и усадил на скамейку рядом с собой. Обнял и сказал:
– Таня, пожалуйста, постарайся меня понять. Мне надо разобраться. Дай мне время, хорошо?
Таня, вытирая слёзы, закивала головой.
– Дай мне время.
– продолжал Дима.
– Я подумаю, я хорошо подумаю, мне подумать надо. Обо всём, обо всех подумать, понимаешь?
Таня кивнула.
– Ты молодец.
– Дима чмокнул её в лоб, потом посмотрел на неё и как-то неуверенно добавил.
– Хочешь, сегодня в парк сходим?
Таня улыбнулась и снова кивнула, утирая последние слёзы.
– Ну где вы там, эй!
– послышался Пашин голос.
Дима встал:
– Да тут мы, на скамейке сидим.
Паша с семьёй вышли со двора.
– Ты за рулём поедешь.
– сказал Паша Диме.
– А то мы там с дедом по пятьдесят грамм накатили в честь праздника.
– Ну как он?
– спросил Дима.
– Да держится пока. Вон, даже водки махануть не дурак.
Все посмеялись.
– Давай, по коням, опаздываем уже.
– скомандовал Паша.
Все сели в чёрную машину.
У школы стоял разный народ. Кого-то привели родители, кого-то старые уже бабки. Директор говорил речь вялым и сонным голосом. Ему на лысину слетел тополиный лист.
Противно падали на людей брызги с неба, словно кто-то обдавал всех из пульверизатора. С людьми пришли несколько псов. Они увлеченно чесались, обнюхивали стоящих и друг друга.
Паша с семьей и Дима с Таней находились возле Серёги. Танька держала в руках свой огромный букет, была очень рада и ничего не видела из того, что происходит. Это не сильно её расстраивало. Рядом с ней стал здоровенный серый пёс. Танька попыталась его погладить одной рукой и чуть не выронила из рук букет.
После вступительной части детей завели в школу.
Танька махала своим рукою из окна кабинета на первом этаже. Её посадили на второй парте.
– Домой?
– спросил Дима.
– Ну а куда ещё?
– ответил Паша.
Дома все сели за стол.
Марина с Таней занялись сервировкой, Паша с Димой потихоньку распивали бутылку. Когда немудреная снедь была расставлена, Марина и Таня присоединились к ним, добавив на стол графин вина. Красного, смородинового, домашнего.
– Вре-е-емя.
– потянул Паша.
– Да-а-а.
– вздохнула Марина.
– Быстро.
– заметил Дима.