Житие, проповеди
Шрифт:
152
могласное "Исполла эти деспота" Архиерею
Иисусу!
Хочу далее видеть и ту кафедру, на ней же стоясте пречистые нози Его. "Прииди, — глаголет, — и виждь". Что вижу? Вижу две кафедры, на них же стоял Архиерей Иисусе. Одна, на которой стоял Он в архиерейском облачении Своем облаченный, другая, на которой стоял Он совсем разоблаченный. Первая, о ней уже писано есть сице: "Пилат изведе вон Иисуса и седе на судищи, на месте, глаголемое Лифостротон, еврейски же Гавва-фа… Изыде же сюда и Иисусе, нося терновый венец и багряну ризу" (Иоанн 19, 13). Лифостротон… Гаввафа… Се — первая кафедра, на ней же стоял Архиерее Иисусе, тако облаченный! Вторая кафедра, о которой пишется еще: "И пришедше на место, нарицаемое Голгофа, еже есть краниево, лобное место" (Мф. 27, 33; Мр. 15, 22). Лобное… краниево место, Голгофа — се вторая кафедра, где разоблачили Архиерея Иисуса, "разделиша ризы Его, вергше жребия" (Мф. 27, 35). Се, на сей Голгофской кафедре вижу Архиерея Иисуса, благословляющим люди Своя десницею и шуйцею на кресте
Се благословение и резолюция Архиерея Иисуса! Святители Божий! Се путь архие-
153
рейский, Архиереем Великим указанный и проложенный! Три главных стези на пути сем видны. Первая стязя, на которой написано: самоотвержение; вторая стезя, на которой написано: крестоношение; третья стезя, о которой вопиет евангельский Иоанн Богослов: "возлюби своя сущия в мире, до конца возлюби их" (Иоанн 13, 1) — любовь необъятная. Из самоотвержения, крестоношения и любви сотканы и все одежды архиерейские Архиерея Иисуса; из сего же и в сем же состоит и вся слава и честь, и великолепие, и величие архиерейства Его. И, восходя на сей подвиг архиерейства, Архиерей Иисус тогда же и рек викариям Своим, слугам Своим, строителям тайн Божиих (1 Кор. 4, 1): "Се восходим в Иерусалим и Сын Человеческий предан будет в руце человеком, и осудят Его на смерть и предадут Его языком, и поругаются Ему и укорят Его и оплюют Его и дальше убьют Его" (Мф. 17, 22; Мр. 10, 33–34; Лк. 19, 22–23). И слыша о сей славе Архиерея Иисуса, "апостоли ужа-сахуся и во след идуще бояхуся" (Мр. 10, 32). Аз ли немощный, малодушный и слабый, Не убоюся, восходя ныне на сию завидную, но опасную высоту архиерейства! Аз ли не ужаснусь, вступая на путь Христов тернистый и тесный! "Трепещу, приемля огнь, да не опалю ся, яко воск и яко трава" (Кан. ко прич. 8). Трепещу, всенародно обращаюсь к Архиерею Иисусу: "Господи, с Тобою готов есть и в темницу и на смерть идти, ныне душу свою за Тя
154
положу" (Лк. 22,23; Иоанн 13, 37). Да не услышу и аз из Пречистых уст горький глагол сей: "Плоть сый — не хвалися". Душу ли твою за Мя положиши? Аминь, аминь глаголю тебе, не возгласит алектор, дондеже трикраты отвержишися Мене не ведете". (Иоанн, 13, 37–38; Лк. 22, 34).
О, святители Божий, ангелы церквей Христовых, предстаньте, явитесь мне ныне святыми молитвами вашими, яко же Архиерею Иисусу, при наречении Его в саду Геф-симанском: "Явися ангел с небес, укрепляя Его" (Лк. 22, 43), и егда прострете преподобные руки Ваша, да ими низвести на меня огнеобразную Духа благодать, вознесите тогда единодушно о мне ко Господу глас ваш молебный, да не буду я в архиерействе своем подобен тому Петру: "иже начат ротитися и клятися, яко не знаю Человека" (Мф. 26, 74), но буду подобен тому Петру, иже с дерзновением рек тем, кои ггрещением запретили ему со Иоанном проповедовать и учить о имени Иисусове, рек: "судите, справедливо ли перед Богом слушать вас более, нежели Бога? Должно повиноваться больше Богу, нежели человеком" (Деян. 4, 19; 15; 5, 29). О, облеките меня самоотвержением Иисусовым, да возмогу и аз с апостолом взывать: "злословят нас, мы благословляем, гонят нас, мы терпим, хулят нас, мы молим, мы отовсюду притесняемы, но не стеснены, мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся, низлагае-
155
мы, но не погибаем" (1 Коринф. 4, 12–13; 2 Коринф. 4, 8–9). О, укрепите меня крестоно-шением Иисусовым, да возмогу и аз с Павлом восклицать: "Мне же да не будет хвалитися, токмо о Кресте Господа нашего Иисуса Христа, им же мне мир распяся и аз миру" (Галат. 6, 14). О, вдохните в меня Духом Святым, возжгите в сердце моем любовь огнепламен-ную к Богу и будущей пастве моей, да во огне любви сей горя и пламеня, и огненный гимн апостольский выну и устами и сердцем моим пою и воспеваю: "Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? Как написано: за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание". Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни ангели, ни начала, ни силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 35, 39), которому со Безначальным Его Отцом и Его Пресвятым, Благим, Животворящим, Единосущным и Сопрестольным Его Духом слава, честь, держава, великолепие и поклонение во веки вся несчетные — во веки веков. Аминь.
156
ПРОПОВЕДИ
(Великая Среда 1921 г. Литургия, Дмитров/?/)
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Евангелие, которое слышали мы ныне, чудный, призывный звон колокола для всякого грешника. Нигде в Евангелии нет такого образа милосердия Божия к кающимся, такого образа возрождения, как в рассказе о грешнице. Злые страсти держали душу ее, как бы в плену демонском, много душ погубила она, разбивала и нарушала мир в семьях. Наконец, ей стала тяжела такая жизнь, тоска вселилась в душу, победы не давали радости. Вдруг она слышит о Великом Пророке, видит Его среди учеников, слышит учение Его, на ней остановился взор Его. Много глаз смотрело на нее с любовию, но в них она читала только страсть, звериное чувство, а в этом взоре она прочитала осуждение всей ее жизни, и в то же время неизреченную доброту и всепрощение. И этого взора она не могла забыть, ей хотелось еще раз увидеть Учителя, услышать Его, попросить прощения. Долго искала она Его, в одни дома она не осмеливалась, сты-
157
дилась войти, потому что о ее грехах знали все; в другие трудно было попасть, потому что ее, как презренную, отталкивали от дверей. Уже наступил вечер, когда она узнала, что Христос в Вифании, в доме Симона прокаженного. Сюда она решилась войти: ей, всеми презираемой женщине, можно было переступить порог этого дома, чтобы исповедать свои грехи всенародно, потому что прокаженные сами были отверженные, им нельзя было оставаться даже в городе, к ним боялись входить в дом. В надежде покаяния, побежала она туда, не боясь, что будут думать и говорить о ней люди. Из всех сокровищ она захватила только флакон нарда. Это было драгоценнейшее, купленное страшною ценою позора благовоние. Нард — чудное благоуханное миро такой цены, что его держали в драгоценных хрупких сосудах с узким горлышком, чтобы миро вытекало из флакона по капле. С этим сосудом вошла она в дом. Ее не испугало презрение и негодование, с которым ее встретили гости, она видела только чудного Учителя, она заметила, что его приняли не с должным почтением, что Ему не оказали самое обычное гостеприимство, не вымыли ноги, не помазана голова маслом, как было принято на востоке. Грешница, как бы привлекаемая какою-то силою, осмелилась подойти к самому ложу Христа, потому что на востоке вкушают пищу на ложах, в полулежачем положении. Взглянув в лицо Учителя,
158
грешница поняла, что ей нечего рассказывать, что вся жизнь ее уже известна Ему, вся ее темная жизнь, все ее страсти; но ей не стало страшно; напротив, она поняла, что если кто сможет простить, то только один Он, который все, все понял. Бесконечная благодарность, пламенная любовь к Милосердному охватила ее душу и со слезами раскаяния упала она к ногам Его. Эти ноги были в пыли, но ее слезы смыли эту пыль, ее волосы от сильного движения распустились, и она ими оттерла омытые ноги. Не смутили ее насмешки и негодования, она верила, что здесь спасение. Схватив свой флакон, свое сокровище почти бесценное, она стала возливать миро на голову, для которой хозяин пожалел масло, но миро вытекало медленно, по капле. Тогда она разбила хрупкий флакон и благоухающий нард струями полился и на голову, и на одежду, и ноги Сидящего. Все принесла она сюда, к ногам дивного Пророка, и свою гордость, и свою известность, не побоялась насмешки; не флакон, а душу свою она разбила, потому что бесконечная любовь загорелась в душе ее, и всю себя принесла она в жертву. И ее жертва не была отвергнута: "Прощаются тебе грехи твои многие за то, что ты возлюбила много", — услышала она. Упала к ногам Христа презренная грешница, а встала равноапостольная Мария Магдалина (потому что по преданию это именно она).
159
(Великая Пятница 1921 г., Дмитров)
У гроба покрытого язвами Христа, взирая на Его прободенные руки и ноги, на рану в ребрах Его — что хочется сказать? Хочется спросить, за какое преступление, за какую вину Он был так мучим? За что предан был на смерть не имевый, где главу преклонити? Взирая на Него, лежащего пред нами, я вспоминаю те путы, которыми Он был обвит. Много было этих пут на Нем. Но из них выделяются трое пут, возложенных на Спасителя тремя людьми: Иудою, Каиафой и Пилатом.
Посмотрим, что же за путы возложил на Христа Иуда. Он ведь был один из любимых двенадцати, ему Господь открывал все тайны Своего учения, ему дал дар чудотворения и все-таки Иуда предал, предал своего Учителя и Господа. Почему же? Всматриваясь в характер Иуды, мы отметим самую яркую особенность его: Иуда — материалист. В общине апостолов он, видимо, охотно исполняет роль казначея, и св. евангелист Иоанн прибавляет, что он был не вполне честен даже среди своих. На вечере при виде драгоценного дара жены-грешницы Иуда негодует, зачем она позволила себе такую непозволительную трату. Предавая Учителя, он спрашивает Его врагов, что мне дадите, если я
160
предам Его. Этот материализм оттолкнул его от Христа. Иуда примкнул к ученикам Господа в надежде, что явился Мессия — устроитель царства могущественного здесь на земле, царства народа Израилева, где ученики заняли бы подобающее им место, первых помощников Мессии, и вдруг этот Учитель проповедует нищету, обещает Своим последователям гонения, скорби, лишения, говорит, что Его Царство не здешнее — понятно разочарование Иуды. Он уже из той казны, которую собирал для Христа, стремился кое-что утаить. Это замечали другие — и это озлобляло Иуду, и он, разочаровавшись в своей мечте быть помощником цад^ Иудейского, решился отомстить Ему, предать Его врагам. Но и в них он обманулся. Он думал, предав Спасителя, заслужить благодарность князей еврейских, получить выгоду от своего предательства, но враги Христа использовали ученика-предателя, с презрением швырнули ему сребренники и отвернулись от него. Так Иуда сам наказал себя, покинул общество апостолов и был оттолкнут синедрионом.