Жития радикальных святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Михаил Новоселов
Шрифт:
Но отношение Нила Сорского и нестяжателей к казням еретиков не надо и слишком осовременивать. В седьмом слове «Просветителя» Иосифа сохраняются (и они дошли написанные почерком Нила Сорского) слова: «Ведь если кто обесчестит образ царский, подлежит усекновению главы. Тем более тот, кто обесчестит Небесного Царя, или образы Его святых, или церковь – какой муки он достоин? По Божественным правилам в этой жизни он должен быть казнен через усекновение главы и предан вечному проклятию, по смерти же осужден в огонь вечный, с диаволом и с распявшими Христа иудеями, сказавшими: “Кровь Его на нас и на детях наших” (Мф. 27, 25)». По контексту здесь речь не об иконоборцах византийского типа, а о тех, кто, как жидовствующие, рубил иконы топором и бросал в нечистые места. Относительно допустимости смертной казни для таких еретиков Нил Сорский не дискутировал. С этим будет согласен и Вассиан Патрикеев даже в пору своих последующих жарких споров с Иосифом (в Прении с Иосифом Волоцким он признает, что еретиков не кающихся и особенно сопротивляющихся
Но тут возникла проблема: жидовствующие стали каяться. Иосиф настаивал, что их все равно надо казнить, не обращая внимания на ложное покаяние, но византийское право было не на его стороне. Нестяжатели, как того требовало церковное право, исходили из презумпции невиновности и требовали запретить смертную казнь. Иосиф пытался их подавить силою архиерейской власти, инспирировав (или, скорее, написав лично) послание митрополита Симона в защиту решений собора 1504 года. Там только один аргумент: даже и кающихся еретиков мы будем казнить, а монахам надо смиряться перед архиерейскими постановлениями.
Казни еретиков должны были продолжаться, но тут сменился великий князь. Василий III поначалу благоволил нестяжателям, а они стали очень резко критиковать Иосифа. Иосиф обижался, но князь запретил ему отвечать. Казни прекратились.
Очевидно, что в средневековом обществе смертная казнь применялась и неизбежно должна была применяться шире, чем в наше время, а преступления против веры попадали в область уголовного права. Тем не менее в Византии сформировалась традиция особого христианского отношения к преступлениям против веры, которая резко отличалась от отношения к преступлениям аналогичной тяжести в других сферах (например, к убийству). В какой-то степени тут признавалась ценность свободы воли преступника, и поэтому необратимого уголовного наказания в виде смертной казни старались не применять, а по отношению к кающимся вовсе не имели права его применять. Иосиф не чувствовал этой специфики и требовал тут такой же кары, как и за прочие преступления. В этом случае церковь как объект преступления сливалась с прочими государственными институтами.В споре о смертной казни еретиков мы вновь, уже в третий раз, видим все то же фундаментальное расхождение между церковью нестяжателей и государственной церковью иосифлян.
Завещание Нила
Даже самые лучшие монашеские общины редко доживают хотя бы до четвертого поколения монахов, считая от отцов-основателей. Точнее, доживают-то часто, но редко без вырождения. Это закономерность скорее внутреннего человеческого устройства, нежели общественных отношений; она проявляется всегда и во всех странах. Ничего фатального в этом нет, и против этого предупреждает известная максима монашеской жизни «не живи в славном месте». Нило-Сорский скит не стал исключением. Его устав постепенно трансформировался. К тому же, не позднее XVII века он оказался местом ссылки провинившихся монахов из Кирилло-Белозерского монастыря. Один такой монах в XVII веке убил одного из скитских старцев и сжег его труп вместе с кельей. А другой такой монах, сосланный в скит за аморальное поведение, был при этом назначен туда настоятелем. В то же время, как нередко бывает в подобных монастырях, кто-то мог жить там и терпеть подобное общество в качестве особого монашеского подвига. Как бы то ни было, но уже в XVI веке Нило-Сорский скит перестал быть школой монашеской жизни, и было бы странно, если бы этого не случилось.
Настоящими наследниками святых монахов оказываются те, кто живет по их правилам, а не те, кто живет на месте их подвигов. Таких наследников у Нила Сорского было немало. К сожалению, мы плохо представляем себе соответствующую монашескую традицию в конце XVI ив XVII веках, хотя именно она сохраняла и переписывала писания нестяжателей. В 1620-е годы, после завершения Смутного времени, наследие нестяжателей вновь становится крайне востребованным: идет дискуссия о том, какой быть дальше Московской Руси. Но опять партия нестяжателей проиграла – на сей раз административному ресурсу отца и сына Романовых (патриарха Филарета и его сына царя Михаила). Перипетии этой идейной борьбы до сих пор, к сожалению, не становились предметом специального научного исследования.
В XVIII веке, как мы уже упоминали, наследие Нила Сорского оживает у старцев Василия Поляномерульского и Паисия (Величковского), живших в Молдавском княжестве – центре монашеского возрождения, затронувшего весь славяноязычный церковный мир, в который тогда входили и Молдавия с Валахией (до XIX века там писали кириллицей, а богослужебным языком был преимущественно церковнославянский). С 1790-х годов вместе с учениками Паисия (Величковского) это возрождение распространяется в России, и вместе с ним распространяется в монашеской среде особое почитание Нила Сорского, которое сохранилось и до нашего времени.
Внутри московской церкви заволжское монашество вовлеклось в конфликт с иосифлянами еще при жизни Нила, а после его кончины этот конфликт, изначально имевший общецерковное и общегосударственное значение, только разгорался при деятельном участии великого князя Василия III. На острие борьбы со стороны нестяжателей оказался Вассиан Патрикеев.
Есть люди, которые искренне полагают, будто православно то, что в итоге было окончательно постановлено
Нил завещал жить молитвой и внутренней жизнью, но он не завещал потворствовать или пусть даже не препятствовать злу. Он не относился терпимо к ереси, но он также не относился терпимо к искажению смысла монашеской жизни и самой веры в Церковь иосифлянами.
В послании Вассиану Патрикееву Нил Сорский говорит ему те слова, которые многих могут ободрить и сегодня. Они, пожалуй, и являются главным завещанием Нила Сорского. Относительно насильственного пострижения, которое Вассиан принял как добровольное, Нил пишет: «…тебя же, возлюбив, Бог изъял из мира сего, и поставил в чин службы Своей, по милости и по замыслу Своему». Сегодня, когда насильственное пострижение трудноисполнимо, это могут применить к себе (и, как мне достоверно известно, применяют на самом деле) те, кто попал в тюрьму. И дальше, не столько пророчески, сколько верно на все века: «И это знак любви Божией – если кому-то достаются скорби за делание правды… Ведь не иначе благодетельствует Бог любящим Его, как только посылая им испытания скорбями. Этим и отличаются возлюбленные Богом от прочих: они живут во скорбях, а любящие мир сей – веселятся в сладости и покое. Это и есть правый путь – претерпевать испытания скорбями за благочестие».В распоряжении о своем погребении Нил подражал египетскому подвижнику V века Арсению: «Завещаю о себе… бросьте тело мое на пустом месте, да съедят его звери и птицы, поскольку согрешило оно против Бога много и недостойно погребения. Если же так не сделаете, то вы, выкопав ров на месте, где мы живем, со всяким бесчестием погребите меня. Бойтесь же слова, которое Арсений Великий завещал своим ученикам, говоря: „На Суде стану с вами, если кому-нибудь дадите тело мое“. Я стараюсь, сколько есть силы моей, чтобы не быть сподобленным чести и славы века сего никакой, как в жизни этой, так и по смерти…» Дальше шла просьба о молитвах и еще пара мелких распоряжений, из которых самое подробное – какие книги нужно вернуть в библиотеку (Кирилло-Белозерского монастыря).
Зверям тело Нила, конечно, не бросили, но и никому не отдали. Его мощи так никогда и не вынимали из земли, и даже с точной локализацией его могилы нет никакой уверенности.
Тем не менее Нила почитали святым при жизни, и какие-то элементы культа потихоньку с неизбежностью развивались – уже и в XVI веке, а в XVII и вовсе. По одному из преданий, Иван Грозный захотел выстроить в скиту каменные здания, но во сне ему явился преподобный и сказал, чтобы он этого не делал, а лучше помог деньгами. С тех пор скит стал получать государственный пенсион.В 1840-е годы ревнитель памяти Нила и большой энтузиаст монах Нил Прихудайлов решил перетолковать чудо с явлением Нила Ивану Грозному в том смысле, будто запрет строить каменные строения относился только к этому осквернившему себя кровью царю. На этом основании он нашел спонсоров и построил тот монастырь, остатки которого сейчас занимает психоневрологический интернат – наглядная иллюстрация того, что со святыми спорить бесполезно, и они все сделают по-своему, хотя и не всегда сразу.
Дедушка и смерть. Житие Михаила Александровича Новоселова
Предыстория
В 1884 году была посмертно опубликована драма Козьмы Пруткова «Сродство мировых сил». Она открывалась словами одной из природных сил в предчувствии трагедии (хотя и написанной с целью посмеяться):
Есть бестолковица …
Сон уж не тот!
Что-то готовится …