Живая и Мертвая
Шрифт:
– То есть отсюда можно сбежать?
– Вероятно. И обрести новую жизнь тоже, вероятно.
– Ты серьезно в это веришь? Что все эти параллельные измерения, порталы и прочее существует?
– Ну скажи, чему тут удивляться? Мы с тобой привидения, которые существуют. Мы просто осколки сознания, души, привязанные бог знает к чему и дожидающиеся Страшного Суда здесь, в Чистилище, компактно упакованном в реальный мир. И мы до такой степени существуем, что иногда способны греметь цепями и играть в полтергейстов. Еще пара параллельных вселенных в сравнении с миллиардами мертвых, запертых в одной тонюсенькой прослойке мира, – просто само собой разумеющееся явление.
– Ладно… Хорошо. И где тогда выход?
– Сложно сказать точно.
– Но ты же предполагаешь? – я усмехнулась, надеясь услышать еще одну байку.
– Разумеется. Думаю, выход должно быть похоже на какое-то место силы или аномалию. Например, можно вспомнить про мистику, которой окружили воду: река Стикс у греков служит границей мира живых и мертвых, Вайтарани выполняет такую же функцию в индийской мифологии.
– Я думала, ты инженер, а не спец по мифам…
– Я всесторонне развитая личность. У нас просто не было интернета, а книги уже изобрели, – не без сарказма ответил Денис, но тут же переключился. – Это может быть крупная река или крупное озеро.
– А как же символика проточной воды и все такое?
– Думаю, дело не в проточности, а в воде вообще. Долго объяснять, но по некоторым причинам я считаю, что один из выходов отсюда может быть рядом с Байкалом.
– Ну… Там хотя бы красиво.
– Да. И скоро я проверю свою теорию.
Повисло молчание. Я попыталась собраться с мыслями.
– То есть ты хочешь поставить эксперимент?
– Да. Почему нет? Я же говорю, мысли шире. Наша реальность, посмертие, оставляет нам не слишком много вариантов, но это не значит, что их нет. Тебя встречали ангелы?
– Э… Нет.
– Зачитывали правила?
– Нет.
– Может быть, перед смертью ты услышала в своей голове важное сообщение о том, что делать?
– Нет, точно нет.
– Значит, правил нет. Как и в жизни. Все зависит только от нас. Если нет правил – их нельзя нарушить, и можно не бояться сделать что-либо, потому что ни себе, ни другим ты, скорее всего, уже не навредишь. Теоретически возможно все.
Я в ответ уныло ткнула рукой в ближайшее молодое деревце. Рука прошла через тонкий ствол насквозь.
– Так, понятно, тебе нужно время, чтобы осознать, о чем я тут говорю…
– Да, да, время, время – времени у меня теперь вагон. Объясни мне лучше вот что.
– Ну-ка?
– Все умирают. Так?
– Так.
– Уже сотни лет умирают. Так?
– Сотни тысяч. Да.
– Где они все? – я обвела руками кладбище: рядом с нами оказалось не более двадцати призраков. – У нас давно уже должно быть перенаселение. Куда все подевались?
– О. Хороший вопрос. Я от тебя не ожидал, – с неподдельным удивлением протянул Денис.
– Ну спасибо, – я скривила губы, но ссору решила не начинать.
– Нет, вопрос правда хороший. Это, косвенно, еще одна причина, по которой я думаю, что где-то могут быть выходы отсюда. Тут есть два варианта. Первый – он самый распространенный. Дело в том, что сами по себе призраки никуда не исчезают. Они, скажем так… Растекаются. Теряют себя, свою личность и форму. Умирают не только физически, но и всем тем, что осталось.
– Умирают дважды то есть. Но куда они отправляются потом?
– Никуда. Посмотри вниз.
Я послушно опустила глаза.
До щиколотки наши ноги были погружены в полупрозрачную дымку, колыхавшуюся от наших движений. В квартире у нас такой не было, я увидела ее впервые на месте аварии. Везде и всюду земля была укрыта тонким, едва заметным слоем. При каждом моем шаге по туману расходились волны, но на живых людей он не реагировал.
– Я же сказал, они растекаются.
– О господи, это что, духовный прах?..
– В каком-то смысле. Некоторые считают, что это не просто потерявшие свой облик призраки, но нечто большее – вроде питательного бульона, из которого может появиться новая жизнь. Но пока это только предположения.
– Боже, я же его пинала…
– Я думаю, им уже все равно. Сложно найти такое место на земле, где никто бы никогда не умирал. Эй, ты как?
Я прижала ладони ко рту, сдерживая тошноту.
– Мы что, все станем ЭТИМ?
– Нет, сомневаюсь. Тут есть такие личности, которые в себе уже тысячи лет. Просто они постоянно учатся, наблюдают и все в том же роде. Но есть еще второй вариант. Ты слушаешь?
– Уф, да, – ответ дался мне нелегко. Я старалась не смотреть вниз. На секунду показалось, будто подо мной мелькнуло белесое лицо и чья-то ладонь. Нужно было срочно отделаться от ощущения, что оттуда ко мне в любой момент потянутся сотни прозрачных рук. – Да. Второй вариант. Какой?
– Иногда призраки просто исчезают и все. Никто не знает, куда и как. Они не превращаются в жижу, потому что невозможно, чтобы полное энергии привидение внезапно разом истратило все свои силы. Значит, они куда-то уходят. Обратно еще никто не возвращался. По крайней мере, я не слышал. Но я был знаком с одним таким пропавшим без вести, и думаю, уж кто-кто, а этот бродяга нашел где-то дырку и выбрался отсюда, – Денис рассмеялся, увидев мое вытянувшееся лицо.
– Я думала, то, что ты говорил, только теория.
– Так и есть. Если бы он вернулся и сказал, что нашел где-то лаз, это была бы уже совсем не теория. А пока подтверждения нет.
– Ладно. Хорошо, с людьми понятно. А что насчет животных?
– Тут все немного проще. Животные, даже домашние, часть природы. Они умирают и возвращаются в землю всем своим существом. Только пару раз я видел, как собака, не получив приказа от хозяина, не могла сразу упокоиться с миром. А люди… Люди слишком далеки от природы.
– Понятно. Значит, нам уходить некуда. Жаль, – я улыбнулась. Ощущение своего сиротства стало вторым большим потрясением в моей смерти.