Живи и ошибайся
Шрифт:
Куроедов поташ, как и обещал, доставил, причём бесплатно. Мы решили, что зимой в Петербург отправится не только он сам оформлять патенты, но и караван купцов. Сыновья Дмитрия Николаевича активно поддержали идею. Им торговать было нечем. С этими карантинными мероприятиями нарушилась вся логистика движения товаров. К тому же засуха по всему Поволжью и как следствие — отсутствие зерна на продажу. По этой причине моя идея загрузить сани ящиками со спичками нашла отклик.
Аполлинарий Герасимович тоже отправится в столицу. Секретарю я дал много поручений насчёт того, как раскрутить наш товар за короткое время. Плакаты по новой продукции мне мои немцы подготовили и уже отпечатали. Нужно ещё дать рекламу в газеты, и не один раз. Заказать статью с отзывами, к примеру, от лица того же Куроедова. Пусть напишут мнение помещика про то, как удобно пользоваться спичками.
Чтобы народ оценил это по достоинству, придётся приложить усилия. Это в двадцатом веке при любой угрозе народ начинал в первую очередь скупать соль и спички. Пока же о них никто не знает.
— Будет ещё сам государь император нашими спичками пользоваться, — заверял я Куроедова, приехавшего в очередной раз в гости.
Поручик оценил подготовительную работу, попробовал несколько раз зажечь спички. Испытал бурный восторг и потребовал себе десяток коробков.
Далее мы обсуждали цену. Пока нет спроса, возникнут определённые трудности с продажей этого товара. Именно по этой причине везли спички в первую очередь в Петербург. Пусть оттуда идёт информация о диковинке. Дальше начнём продать в Самаре, Бузулуке и, вообще, куда купцы отвезут.
Прикинув и так и эдак, решили поставить цену в один рубль за сотню. Одна спичка — одна копейка это очень дорого, но мы же ориентируемся на статусную публику. Думаю, что к лету снизим цену, увеличим объём выпуска и распространим наш товар куда только сможем. Да и и ассортимент спичек можно изменить. Сейчас это длинные, примерно по десять сантиметров, палочки по двадцать штук в коробке. Предназначены такие спички для прикуривания трубок. Будет у нас и более простой вариант, и что-то наподобие охотничьих, которые и в воде горят. Главное, устроить какую-то механизацию.
В той избе, что временно поставили в Александровке, четыре бабы вручную макают палочки в смесь и развешивают на стойках для сушки. В день может выдавать по пятьсот штук каждая, если хватает сырья и палочек. Упаковывают в коробочки, а после в ящики два старика. Такая работа им оказалась по силам, к тому же я за неё платил по копейке в день.
В ящик вмещалось шестьсот коробок. Итого каждый ящик планировали продать по двенадцать рублей. При этом нам вернётся с этой суммы не более восьми рублей, поскольку купцам тоже нужен доход. Собрали в поездку всего полусотню ящиков. Невелики деньги, но у нас-то и патента ещё нет. Раскручивание и рекламирование нового товара пойдёт параллельно с оформлением документов.
Тут мы надеялись на медлительность системы и то, что мало кто решит моментально повторить наш товар. Без знания химического состава у них ничего не получится. А мы по сути патентуем принцип тёрки на боковой поверхности коробка и его состав, который отличается от спичечных головок. Секретарю, кроме как проследить за правильностью действий Куроедова, я дал ещё одно задание. Скоро у нас будет свой сахар. И тоже не такие великие деньги при его продаже в бакалейных лавках. Купить фунт сахара за рубль могут себе позволить зажиточные горожане и дворянство. Так и будем ориентироваться на богатую, элитную публику. Зачем продавать только сахар? У нас тут подсолнечник растёт. Из него можно козинаки приготовить.
А побочный продукт производства сахара — патока — так и просится, чтобы из него приготовили мармелад. Добавим сюда рахат-лукум, посыпанный сахарной пудрой, и обязательно конфитюр, леденцы или монпансье различных цветов и вкуса. Для них мы даже круглые картонные коробочки у себя можем изготовить.
— Не забывай, что мы можем леденцы от кашля и много чего ещё лечебного предложить, — одобрил Лёшка мою идею.
Для реализации этого сладкого товара требовалась солидная лавка. Об этом и должен побеспокоиться Аполлинарий Герасимович в Петербурге. Купить самим не получится по причине отсутствия денег, разве что найти перекупщика. Нет ещё в столице ни Пассажа, ни Елисеевских магазинов, зато имеется Гостиный двор.
Именно на него я и ориентировал секретаря. Пока разведать, узнать, предложить спички и обозначить перспективы сотрудничества. По-хорошему, самому нужно ехать, но на кого оставить хозяйство? Лёшка за всем не успеет уследить. Зимой, конечно, стройка приостановилась, зато дороги стали проходимыми. Много чего можно привезти по ним, заодно проинспектировать наши деревни и поддержать голодающих. На самом деле таковых и не было. С боями и руганью на второй год моей деятельности в качестве помещика огороды расширили в три раза и засадили. Отдельное спасибо за это отцу Нестору.
Хотя на землях Похвистневых не всё было радужно. И тут хоть разорвись. К тому же мы не хозяева. Правда, Петю это тоже мало интересовало. Судебное разбирательство в ноябре месяце прошло в его пользу, но для самого новоявленного помещика мало что изменилось.
Перед Рождеством приезжали Данненберги, приглашали к себе в гости. Я отговорился беременностью жены. Петя жениться передумал, опасался, что его скомпрометируют с Натальей Данненберг и отказывался от визитов куда-либо. Он рассчитывал летом уехать в Петербург, женитьба и хлопоты, связанные с ней, Петра никак не устраивали.
Данненберги хоть и расстроились, но видимость приличий соблюдали. Ростислав Андреевич вёл со мной заумные беседы про новый рекрутский Устав и штрафы для помещиков, если те будут отдавать в рекруты откровенно больных и хромых. Пятьсот рублей придётся заплатить при условии, что рекрут не соответствует нормам. Чиновники, принявшие в рекруты мужчину, не удовлетворяющего параметрам Устава, также наказывались денежным штрафом.
Целый параграф перечислял всевозможные недостатки, начиная с кривой шеи и недостаточного количества зубов до застарелых болезней, включая так называемое любострастие.
Эти новости я знал и читал в наших архивах, как и то, что в 1834 году отменят пять полос и мы будем отдавать рекрутов каждые два года. Я уже приглядывал будущих жертв рекрутского набора. Думаю, его у меня в основном пополнят мужики из Несмеяновки. Каким-то образом они продолжали добывать алкоголь. Не то бражку ставили, не то ещё что-то, но крестьяне в этой деревне пили, и я устал с ними бороться. Попрячу потом детей по деревням, да и баб-солдаток пристрою работницами на производстве, а большую часть пьющих мужиков забрею в рекруты. Пусть армия с этими алкоголиками борется.