Живи и ошибайся
Шрифт:
— Целых три семьи? Я бы понял, если бы какая бабка-травница или кто-то подобный. Вдов иногда тоже ведьмами обзывают.
— Потому и поедем. Собирайся, — скомандовал Алексей.
По пути в Скворцовку остановились ненадолго для консультации у отца Нестора. Ненавязчиво намекнули, что можем и его взять на такую странную процедуру, как избавление от влияния не то бесов, не то демонов. Даже ёмкость под святую водичку выделим. Ну мало ли, вдруг понадобится? Меня действительно озадачили рассуждения Дмитрия Николаевича о бесноватых, причём так уверенно и со знанием дела, что невольно усомнишься, вернее, поверишь во всякую чертовщину.
Батюшка у нас авантюрист по натуре и отреагировал моментально. И пяти минут не прошло, как он перекрестил наших тяжеловозов и стал взбираться на повозку. При всей широте взглядов отец Нестор сильно сомневался, что наши кони «твари божьи». Не он один так реагировал на крупных лошадей, но осенью по плохим дорогам только тяжеловозы и могли протащить транспорт.
И всё равно мы потратили полдня, пока добрались до Скворцовки Похвистневых, где застали сильно возбуждённого местного батюшку с подручными, которые тащили иконы и какие-то ещё церковные регалии. Нам же кратко пояснили, что пока были проведены молебны на расстоянии. В дома к бесноватым поп не рискнул заходить без правильного очищения чего-то там.
Мы слушали и вникали в ситуацию. Всё выглядело очень и очень странно, потому что подверглись влиянию дьявола не только взрослые, но и дети.
— Митька ходил по двору как чумной, ловил руками что-то, говорил, это жучки, а никто их и не видел…
— Бурёнка ихняя идёт качается, а ухи чёрные…
— Марфа в одной исподней рубахе гуляла…
— Силантий на конёк крыши забрался и блажил дурным голосом…
— А руки прямо чёрные, это бес наружу рвался…
После массовых чудачеств те бесноватые немного притихли. Только дети, что помладше, кажется, умерли. По слухам, у бесноватых уже выросли рога и копыта. Проверять избы никто из сельчан не рискнул. Похоже, эту работу придётся делать нам.
— Говорят, ещё была рвота и понос, — с беспокойством в голосе сообщил мне Лёшка, что узнал у местных. — Налицо галлюцинации и неадекватное поведение. Не припомню, какая зараза даёт подобный эффект. Может, тиф?
— Не дай бог! — ужаснулся я и вполне искренне перекрестился. — Нам только новой эпидемии не хватало.
— Придётся идти и проверять. Как узнать, чем болеют?
— При тифе температура высокая и при менингите тоже, — припомнил я и отправился в ближайшую избу.
В неровном свете свечи разобрать, что внутри реально творилось, было непросто. Разбросанное тряпьё, битая посуда, кто-то копошащийся во всём этом.
— Мальчишка в углу мёртвый, — стоявший за моей спиной Алексей успел что-то разобрать.
Он же присел на корточки перед мужиком, которого скручивали судороги.
— Температура тела нормальная. Остальное просто кабздец! — констатировал Лёшка. — Пойдём отсюда на воздух, здесь точно какая-то инфекция.
— Они не бесноватые, люди просто больные! — громко сообщил я собравшимся. — Хотя молитва лишней не будет, — покосился на попов.
— Отец Нестор, не припомните каких-либо болячек с видениями и подобным поведением? — поинтересовался тем временем Лёшка. — Вдруг они грибами отравились?
Батюшка постоял некоторое время в раздумьях, теребил бороду и что-то бормотал себе под нос.
— Антонов огонь? — наконец неуверенно ответил он. — Годочка три назад болели людишки на юге. До нас не дошло, но может, кто плохую рожь продал?
— Э… — не понял Алексей.
— Отравление спорыньёй, — перевёл я речь батюшки. — Вполне похоже на гастрономическую шизофрению и, возможно, если крестьяне в голодный год купили рожь на стороне.
Далее я громко, и не только для Алексея, стал рассказывать, что такое заражённая спорыньёй рожь. Как пищевик и технолог, эту тему я знал хорошо. Жуткая дрянь заражала посевы ржи и отравляла людей. Симптомы очень похожи на те, что мы видели. Люди в буквальном смысле сходили с ума при употреблении в пищу муки со спорыньёй. Термическая обработка от этой заразы не спасала. Испечённый из ядовитой муки хлеб нёс в себе отраву.
Чем лечить и как, я и раньше не знал. В наше время наверняка были препараты, сейчас нужно радоваться, что мы диагностику провели и бесов изгонять не придётся.
— Можно устроить промывание желудка, — неуверенно предложил Алексей простейший метод лечения.
— Главное, всю заразу унести и уничтожить подальше от села. Пока она не заразила здешние посевы, — озадачился я проблемой.
В общем, устроившись на постой, мы разделили обязанности. Алексей как мог приводил людей в чувство, хотя многие процессы были уже необратимы. Чернота на конечностях говорила о том, что началась сухая гангрена. Это сколько же времени прошло? Как вариант, мужики купили муку и, пока везли её домой, питались по пути, готовя из неё примитивные блюда. Почему отравилась корова, моей фантазии не хватило. Больше занимал вопрос, куда зарыть заразу, чтобы сквозь почву не просочилась и не отравила воду или посевы.
Отец Нестор не отставал от меня ни на шаг и внимательно слушал все мои причитания. В результате выбрали место за старым кладбищем. В вырытую яму засыпали немного извести, погрузили сверху все мешки с мукой и зерном, найденные в избах больных, снова сыпанули известь и дальше уже накрыли слоем грунта с глиной. В целом муку похоронили достойно, даже холмик приличный оформили.
— Удивляюсь, как русский мужик до конца девятнадцатого века дожил, ещё и революции устраивал, — делился Лёшка своими умозаключениями, когда мы завезли батюшку в Перовку и отправились в усадьбу. — У них если не понос, то золотуха.
Два дня мы провели в Скворцовке, сжигали старую мебель и посуду крестьян, следили за похоронами. Дальше без нас справятся и мы засобирались обратно, чтобы успокоить в первую очередь Петю тем, что нет никаких дьяволов на его земле. Хотя парочка кикимор завелась, так утверждал один из больных. Кажется, я теперь понимаю, откуда такой странный русский фольклор про леших, русалок, Бабу-Ягу и прочих. При галлюцинациях чего только не привидится!
— Революции делали не эти мужики, а те, кто был посмелее, ушёл в город, став рабочим классом, — ответил я Алексею. — Но ты прав, сам не ожидал, что мы в этом времени столкнёмся с таким количеством проблем. И ведь как в книжках разных классиков всё чинно и благородно!
— Помещикам в большинстве своём плевать на крестьян. Главное, чтобы прибыль приносили. А у нас с этим делом всё беспросветно. Может, по примеру Гундоровых смолокурню устроим? Это сейчас выгодно.
— Лес жалко, — ответил я.
— Возьмём тот, что вдоль Самарки. Сами же хотели земли под огороды расширять, к тому же все наши предприятия там собрались ставить.
— Если найдёшь, кто будет заниматься смолокурней, то организовывай, — не стал я возражать. — У меня сейчас другие заботы.