Живущие в ночи. Чрезвычайное положение
Шрифт:
Они ушли, и она боялась, как бы они не столкнулись с Эндрю на лестнице. Она подошла к стеклянной двери и увидела, как они сели в машину и уехали. Тогда она зарылась лицом в подушки, лежавшие на кушетке, и тихо заплакала. А вода все еще лилась из душа.
О, боже! Надо предупредить Энди. Позвонить ему. Нет, это опасно. Ходят слухи, будто телефонные разговоры подслушивают. Лучше поехать самой в Грасси-Парк… Она снова стала тереть волосы полотенцем, чтобы они поскорее высохли. Потом надела свою мохнатую куртку. Ах, черт, куда запропастились ключи от машины? Так она и не завернула этот проклятый душ!.. Неужели им известно все? А если не все, то что именно? О том, что ее родители
На звонок вышел Элдред. Мальчик ей понравился. Красивый, интеллигентный и очень приветливый. Энди как-то сказал, что он единственный милый человек во всей этой каролиссенской семейке.
— Хелло, Элдред. Как сегодня прошли соревнования?
— Ничего, спасибо.
— А ты как выступал?
— Терпимо.
— Мистер Дрейер дома?
— Нет.
Лицо у нее вытянулось. Где же его искать, если он даже домой не заходил?
— Он так и не возвращался?
— Был, но потом опять ушел.
— А ты не знаешь, куда он мог пойти?
— Даже не представляю себе.
— Элдред! — услышала она голос миссис Каролиссен. — Кто там стоит у двери?
— Мисс Тэлбот.
Миссис Каролиссен торопливо прошла по коридору.
— А, это вы? Заходите. — В ее голосе слышался холодный звон металла. Руфь вошла в прихожую и села. Мокрые волосы словно приклеились к шее.
— Добрый вечер, миссис Каролиссен. Я надеялась застать Энди.
— К сожалению, его нет дома.
— Ах, как неудачно! Я должна его видеть поскорее…
— По-моему, вам лучше бы его совсем не видеть.
— Я вас чем-то обидела? Извините. Если вам неприятно мое присутствие, я могу сюда не показываться
— Я должна заботиться о приличиях в своем доме.
— Надеюсь, вам не досаждает мое присутствие?
— Нет. Я только не хочу неприятностей.
— А что, у Энди неприятности?
— За ним приходили полицейские агенты.
— Они и у меня были. Я приехала предостеречь его.
— Я не могу позволить, чтобы здесь творились такие вещи.
Появился Элдред; он встал в дверях, прислушиваясь.
— Но Энди не сделал ничего дурного.
— Вы не должны быть вместе — это запрещено законом.
— Но ведь мы любим друг друга, миссис Каролиссен.
— Не я издавала этот закон.
— Разве вы не видите, что он единственный, кто мне дорог?
— Он же цветной.
— А что это меняет?
— Послушайте. У меня муж и пятеро детей, и я не могу допустить, чтобы вокруг моего дома шныряла полиция. Я должна заботиться о семье. И не желаю никаких скандалов. У моего мужа хорошая работа, и он старшина в нашем приходе. А все мои дети пока еще учатся в школе.
— Ты говоришь вздор, мама! — сердито оборвал ее Элдред.
— Кто тебя спрашивает? Отправляйся к себе в комнату!
— Но это ведь глупость!
— Сейчас же отправляйся к себе в комнату. Я пожалуюсь на тебя отцу.
Элдред закусил губу и, хлопнув дверью, выскочил на улицу.
— Какой грубиян! И чему их только учат в стеенбергской школе! Нет, мисс Тэлбот, это уже вопрос решенный. Я поговорила с мужем, и он со мной согласен: мистер Д. должен съехать.
— Куда же ему деваться?
— Он человек холостой, учитель. Неплохо зарабатывает и сумеет подыскать себе новую квартиру. У него, кажется, есть сестра где-то в Уолмер-Эстейт?
— Но ведь он же не сделал ничего дурного?
— Я не могу допустить, чтобы вокруг моего дома рыскала полиция.
— Вы считаете нашу любовь безнравственной?
— Она противозаконна.
— Неужели вы никогда не любили сами?
— Я должна подумать о своих детях.
— Миссис Каролиссен, вы должны нам помочь. Вернее, вы должны помочь Энди.
— Как только он вернется, ему придется сразу же освободить комнату. А до того времени Винсент и Поль упакуют его вещи. Элдреда я не могу ни о чем просить.
— Что, если он угодит в тюрьму?
— Это не мое дело. Он взрослый человек. А я не могу допустить таких вещей в своем доме.
Руфь поняла, что продолжать разговор бесполезно.
— Где же мне найти Энди?
— Не имею ни малейшего понятия. Я предупредила его через Элдреда, чтобы он не возвращался сегодня ночью.
— Значит, сегодня его не будет?
— Надеюсь, нет.
— Ну что ж, спасибо вам, миссис Каролиссен. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Миссис Каролиссен плотно закрыла за собой дверь. Элдред ожидал Руфь возле «остина».
— Проклятая баба — выругался он вгорячах. — Да она же просто дура набитая.
— Она напугана, Элдред. Как и все сейчас.
— Мистер Дрейер сказал, что, если он кому-нибудь будет нужен, пусть позвонят Эйбу… Мистеру Хэнсло, — поправился он.
— Спасибо. Так я и сделаю, когда вернусь домой.
— Желаю удачи.
— И тебе тоже, Элдред. Не будь слишком строг к матери.
— Ох уж мне эта баба!
Она села в машину и поехала обратно по Лэйк-роуд.
Глава семнадцатая
Пластинка перестала играть задолго до того, как Эндрю поднялся, чтобы вновь наполнить свой бокал. Все, что случилось в этот день, отодвинулось прочь; на душе у него стало спокойнее и радостней. Жизнь его в доме Мириам и Кеннета шла своим спокойным и неспешным ходом. В саду цвело великое множество цветов: георгины, циннии, флоксы и львиные зевы. Белые, лиловые, оранжевые, огненно-красные. Эндрю как будто был создан для такой жизни, ему очень нравилось здесь, на Найл-стрит. Никто даже не упоминал о матери. Джеймса он видел всего лишь раз, на следующий вечер после переезда к Мириам, когда его сестра, Кеннет и Джеймс долго совещались на кухне. Пока решалось его будущее, Эндрю сидел в пустой комнате с трепещущим сердцем. До него доносился громкий голос сестры, которая говорила за всех троих, и в конце концов Джеймс ушел рассерженный, громко хлопнув дверью. Мириам ничего ему не сказала об этом разговоре, а Кеннета он видел редко, только по воскресеньям. Эндрю старался, чтобы его присутствие было как можно незаметнее; он почти не выходил из своей комнаты, много занимался и читал запоем. Ни на один миг не скучал он по Каледон-стрит, по Джонге, Амааи и Броертджи. Лишь изредка недоставало ему Дэнни. От Мириам он слышал, что Питер уехал из дому.